— Мне это нравится. Ты должна быть уверена в себе и гордиться собой.
Наши взгляды встречаются, когда мы улыбаемся друг другу. Я любуюсь ее глубокими ямочками на щеках, губами в форме сердечка, тем, как они изгибаются в правом уголке, будто у нее есть секрет.
У меня возникает непреодолимое желание придумать причину, по которой мне пора убираться отсюда, тем более что за то время, пока мы болтали, игра закончилась. Вместо этого мой рот открывается, и я не знаю, что сейчас произнесу, пока это не прозвучит.
— Хочешь, досмотрим фильм до конца?
Блять. Это ошибка.
Потому что двадцать минут спустя Дженни наполовину превратилась в какое-то буррито из одеяла, прижимает к груди подушку, и сильно дрожит от рыданий: по телевизору звучит песня Элтона Джона «Ты чувствуешь любовь сегодня ночью?» (англ. ‘Can You Feel The Love Tonight’), а я просто подвываю.
— Заткнись! — она швыряет подушку мне в лицо.
— Это даже не грустная часть!
— Это эмоциональная часть! Они нашли друг друга после стольких лет разлуки, и они были лучшими друзьями, и это… это… это… заткнись! Перестань смеяться надо мной!
Я этого не делаю, но уворачиваюсь от второй подушки, которую она бросает. Дублин совершенно невозмутимо дрыхнет у камина, хотя эта девушка рядом со мной всю ночь была очень шумной.
— Ты вся такая «плохая девчонка», но я три раза видел, как ты плакала только на этой неделе, и два из этих раза были сегодня вечером во время просмотра мультиков.
Она даже больше не швыряет подушку, просто прижимает ее к моему лицу, пытаясь задушить меня, ее тело извивается напротив моего. Мой смех, кажется, только подстегивает ее.
Дженни толкает меня в сторону, и я опрокидываюсь на спину, она оказывается у меня между ног.
— Заткнись… Медвежонок… Гаррет!
— У меня три младших сестры. Ты не выиграешь, солнышко.
— Я росла с Картером, — ворчит она, сжимая мои руки и пытаясь прижать меня к дивану. — Он выводил меня из себя каждый день.
— Конечно, — я обвиваю одной рукой ее талию и разворачиваю, прижимая ее к себе, мои пальцы на ее запястьях. — Но я не твой брат.
И слава, блять, богу.
Дженни смотрит на меня из-под темных ресниц, ее щеки порозовели, губы от прерывистого дыхания приоткрыты. Наши груди поднимаются и опускаются вместе, быстро и тяжело, как грохот у меня в ушах. Я болезненно ощущаю теплое местечко между ее бедер, где хочу быть сам, в моей грудь бурлит желание.
На задворках моего сознания звучит голос, говорящий мне отвлечься, уйти, пока я не наделал ошибок, которые не смогу исправить.
Потому это прямо сейчас? Я и она, младшая сестра моего лучшего друга и капитана команды, спутаны друг с другом? Ошибка, от которой не отмажешься.
Но затем затуманенные голубые глаза Дженни опускаются на мои губы, и ее бедра слегка двигаются — приглашение, от которого, я не думаю, что смогу отказаться.
— Я выигрываю, — шепчу я и опускаю лицо, в то время как она приподнимает подбородок.
Мой рот накрывает ее рот без колебаний, пробуя на вкус. Черт, как же я хочу продолжать пробовать ее. Она мягкая и сладкая, нетерпеливая и нерешительная одновременно, и мой пульс учащается, пока я исследую ее. Я провожу языком по складке ее губ, прося разрешения. Я хочу поцеловать ее, и не знаю, захочу ли перестать это делать.
Она раскрывается передо мной, обвивает ногами мою талию, подпуская меня ближе, чем когда-либо. Мой язык медленно встречается с ее, и когда ее бедра, прижимаясь ко мне, приподнимаются, с ее губ срывается прерывистый стон.
И тут у меня перехватывает дыхание.
Дженни напрягается подо мной, и я знаю. Я все. Я облажался.
Я отступаю в ту же секунду, как она вырывается из моих объятий. Она пятится, пока с визгом не переваливается через край дивана, от чего ее попка оказывается задранной.
— Прости, — я поднимаюсь на ноги и тянусь к ней, пытаясь помочь подняться, но она продолжает, пятясь, выходить из гостиной и идти по коридору, тараща на меня широко раскрытые глаза. — Прости, Дженни. Я не имел в виду… Я не… Я не знаю, что на меня нашло.
Она врезается в стену и хватается за затылок.
— Ой!
— Да боже правый, позволь мне помочь тебе подняться, — я поднимаю ее на ноги, прежде чем она успевает оттолкнуть меня, и быстро взлетает по лестнице, не смотря на хромоту. — Дженни…
— Я устала! Так устала! Пора спать! — Она машет рукой на дверь. — Ты можешь просто… уйти. Запри дверь, когда будешь уходить! Спокойной ночи, Гаррет Андерсен!
Она спотыкается и падает на четвереньки наверху лестницы, бормоча, что только что назвала меня полным именем. Затем она исчезает, и захлопывает дверь.