Гаррет разворачивает меня и перекидывает через подлокотник дивана. Когда стягивает с меня рубашку, он прижимается грудью к моей обнаженной спине.
— А когда бы ты хорошенько разозлилась, я бы нагнул тебя у дивана, вот так. — Он отодвигает мои трусики в сторону и проводит двумя пальцами по моей щели. От сказанного им я смущаюсь, и, Боже, чертовски хочу его. — И я бы трахнул тебя прямо… здесь.
Я со вздохом подаюсь вперед, вцепляясь в кожу, когда его пальцы проникают в меня, и весь следующий час Гаррет показывает мне, чего именно не хватает в моем правиле «без секса с проникновением», и как повезет его будущей девушке, ведь она получит его тело и внимание.
Гаррет выходит из ванной, взъерошивая полотенцем волосы, в то время как я надеваю трусики.
— Ты голодна?
— Мне лучше уйти, нет? — Я умираю с голоду, но закажу что-нибудь, когда вернусь домой. Я не хочу злоупотреблять гостеприимством, особенно когда «голые забавы» закончились.
— Не-а. Почему? По телеку идет игра, и на этой неделе мы хозяева поля. — Он бросает мне толстовку и пару спортивных штанов. — Давай закажем пиццу и посмотрим. — Он выходит из спальни, где мы оказались где-то между третьим сильным оргазмом и душем, в гостиную, не задерживаясь и не давая мне обдумать простое приглашение.
Так что я подумаю о чем-нибудь другом, например, о его одежде в моих руках. Я должна надеть свою. Но он предложил свою, не так ли? Так что это не странно, да?
Я полностью тону в его спортивках, они окутывают меня теплом. Они пахнут им, этим домашним, успокаивающим ароматом свежего белья и кедрового дерева. Это приятно, и я иду по коридору, туго затягивая веревки на талии.
Гаррет все еще без рубашки, спортивные штаны низко сидят на бедрах, демонстрируя впадины прямо над его идеальной хоккейной задницей, когда он роется в своих шкафах.
— Пицца будет через сорок минут, — бормочет он с набитым ртом, поворачиваясь ко мне. — Но я не мог ждать. — Он поднимает синюю коробку и проглатывает. — Будешь?
— Что это, черт возьми, такое?
Выражение его лица — идеальное сочетание растерянности и отвращения.
— «Поп-тартс»?
— Нет, я знаю, что это «поп-тартс», но… — Я беру у него коробку. — С корицей и сахаром? Я никогда раньше таких не видела. — Я вырываю еще одну упаковку из другой его руки. — А «Дункарус»? Я не ела их с детства! Мне казалось, в Канаде их вообще больше не делают.
— Не делают. Их достает Бев, для меня.
— Бев?
— Да, Беверли, мама Адама. Она живет в Денвере. Она мой поставщик вкуснях.
— Ты просишь маму своего друга присылать тебе вкусняхи из Штатов?
— Черт возьми, да! У них все самое лучшее. — Он указывает на свои шкафы. — Посмотри на мою заначку.
Я роюсь в пакетах и коробках с заграничными хлопьями, печеньем с лимитированным вкусом, конфетами, о которых никогда не слышала, и останавливаюсь, когда добираюсь до желтого пакета.
— Острые луковые кольца… — Я морщу нос. — Звучит ужасно.
Гаррет откидывает голову назад и стонет.
— Они охуенно вкусные. — Когда я давлюсь, он ухмыляется. — Не отказывайся, пока не попробуешь.
Я беру по упаковке «поп-тартс» и «Данкарус», и Гаррет следует за мной к дивану.
— Новое правило: никаких луковых колечек до наших перепихонов.
— Прекрасно, но я волен их есть после того, как я доведу тебя до оргазма, солнышко.
Он растягивается на диване, усаживая меня между своих ног, и включает хоккейный матч. Я снимаю обертку с моих «Дункарус», и Гаррет засовывает пальцы внутрь, крадет печенье и макает его в мою глазурь.
— О, эй. Можешь поиграть пальцами на моей спине? — Спрашиваю я.
— Поиграть пальцами на твоей спине?
— Пожалуйста. — Я сую ему в руки упаковки с едой, кладу подушку ему на грудь и ложусь на живот. Задирая его толстовку на себе, я провожу туда его свободной рукой.
— Это приятно и помогает мне расслабиться перед сном. Так делала моя мама, когда я была помладше.
Гаррет зажимает зубами «поп-тарт», засовывает мне в губы покрытое глазурью мини-печенье и обхватывает своими ногами мои, прежде чем провести кончиками пальцев вверх и вниз по моему позвоночнику, вокруг лопаток.
— Так?
— Так. — Я вздыхаю, прижимаюсь щекой к подушке и обнимаю его.
— Посмотри на нас, — хвастается он. — Да мы просто лучшие друзья с привилегиями. Я знал, что так и будет.
Я поднимаю кулак, и он отбивает свой.
— Мы справились!
ГЛАВА 14
ПРИВЕТ, МАМ. Я ИСПОРТИЛ КОВЕР