— Но ведь Табала-то Нави любит.
Эрфиан прилег, положив под голову одеяло. Не дождавшись ответа, Текле заговорил снова.
— У них что, свет клином сошелся на создателе? Если они способны на любовь к одному существу, то почему не могут испытывать ее к другому? К смертному? К другому обращенному? К необращенному?
— Не пытайся понять, Текле. Ты человек.
— Не знал, что для понимания нужно владеть магией Сновидцев.
Сказав это, юноша придвинулся ближе к костру и свернулся клубком.
— До рассвета осталось недолго, — сказал он. — Разбуди меня через…
— Отдыхай. Я не буду спать.
— Ты будешь отгонять плохие сны? — спросил Текле язвительно.
— Я буду размышлять о вампирской любви.
— Я не хотел напоминать тебе о ней. Но ты неправ. Они любят не только создателей.
— Еще они любят своих обращенных детей. Засыпай, Текле. Нам нужно выйти на рассвете, иначе мы придем в город только вечером.
Некоторое время Эрфиан лежал, глядя на догорающий костер, и слушал дыхание спутника, а потом сел и, порывшись в дорожной сумке, достал кожаный мешочек, в котором хранились деньги. Он носил с собой достаточно золотых и серебряных монет и при желании мог купить что-нибудь ценное.Что бы он приобрел, если бы сейчас шел не в незнакомый город Амин, а возвращался в замок Нави? Какой-нибудь дорогой подарок — платье, украшение из бирюзы, камня, который в здешних местах считался талисманом, обувь из тонкой кожи.
— Текле?
Ответа не последовало. Эрфиану пришлось снова позвать юношу по имени, добавив:
— Я чувствую, спишь ты или нет.
— Чего тебе? — отозвался сонный Текле.
— Будь ты проклят со своими вампирами.
К правителю города Эрфиан и Текле попали после полудня. Им пришлось пробираться сквозь толпу горожан, людей и темных существ, а потом беседовать со стражниками. Наконец терпение путников было вознаграждено: их усадили на подушки в небольшой зале, напоили холодной водой и пообещали, что хозяин скоро появится.
— Странный город, — нарушил молчание Текле, разглядывая украшавшую пол мозаику из разноцветных камней. — Ты когда-нибудь видел, чтобы смертные и темные существа жили бок о бок?
— Нет, — ответил Эрфиан.
— Я учуял темных и светлых эльфов, а остальных различить не смог, но понял, что они не люди.
— В основном, тоже эльфы, но другие. Мы делим их на низших и высших, по запаху. Есть еще и средние, но они встречаются редко.
— Низшие? В твоей деревне они были слугами?
Эрфиан взял чашку с водой и сделал несколько глотков.
— Слуги янтарных Жрецов — тоже высшие эльфы. Низшие охотятся, делают вино, собирают ягоды и травы, пасут скот.
— А в других деревнях темных эльфов они слуги?
— В других деревнях нет слуг.
Юноша уже набрал в легкие воздуха для того, чтобы задать следующий вопрос, но в дверях комнаты появилась фигура высокого седого мужчины в темно-бордовой мантии. Эрфиан и Текле поднялись навстречу.
— Мир вам, — сказал мужчина. — Должно быть, вы те, кого я ждал еще с прошлой луны.
— А ты, должно быть, правитель этого города, — ответил Текле, легко поклонившись.
— Ты прав. Меня зовут Гилель. Садитесь.
Гилель подождал, пока Эрфиан и Текле снова устроятся на подушках, и только после этого сел сам. Для правителя он держался чересчур скромно, да и жилище его не блистало роскошью.
— Надеюсь, горожане не докучали вам, — снова заговорил Гилель. — Мы готовимся к празднику. В такие дни они бывают шумными.
— Ваш город показался нам странным, — заметил Текле.
Правитель кивнул.
— Это свободный город. Здесь рады всем. Мы знаем, что боги подарили жизнь не только людям, но и другим созданиям. Они ничем не хуже нас, и они находят здесь приют. Отец моей матери был одним из таких существ. Мы не боимся их и не бежим от них, как остальные люди.
— А вампиры у вас есть? — полюбопытствовал юноша. Он посмотрел на Эрфиана и продолжил: — Если есть, то много ли?
Гилель помолчал.
— Нет, — ответил он наконец. — Вампиры здесь больше не живут.
Эрфиан положил руку Текле на плечо.
— Прости моего спутника, сегодня он донельзя любопытен. Расскажи, зачем ты позвал нас.
— Чуть больше двух лун назад пропала Элата, моя младшая дочь. — Гилель снял с шеи медный амулет-монетку с нацарапанными на ней значками и протянул Эрфиану. — Эта вещь принадлежала ей, и она ее не снимала. В то утро, когда Элата исчезла, мы нашли амулет возле ее кровати. Скорее всего, она ушла ночью, но слуги клянутся, что ничего не слышали. Элата была послушной девочкой… никогда бы не ушла, не сказав старшей сестре.
Гилель вздохнул, опустил глаза и сложил руки на коленях.
— Мы обыскали город, лес, охотники исходили побережье вдоль и поперек, — продолжил он. — Элата любила море, она хорошо плавала, но с чего бы ей уходить ночью к морю?.. Она так мала, встретила седьмую весну.
— Боги знают, что с ней могло случиться за две луны, — сказал Текле.
— Я знаю, что Безликие берут большую плату. Просите, сколько хотите.
Текле и Эрфиан переглянулись. Гилель поднялся.
— Я позову старшую дочь. Они с Элатой были близки, может, она скажет вам что-то, чего не знаю я.
— Я здесь, отец. Ты можешь идти.
Эти слова принадлежали невысокой девушке с коротко остриженными светлыми волосами. Служанка, поддерживая свою госпожу под руку, подвела ее к мужчинам и усадила на подушки, а сама устроилась рядом. На девушке было длинное платье из грубой материи, перехваченное на талии кожаным ремешком. Она сидела, выпрямив спину и сложив руки на коленях, и смотрела не на гостей и не на отца, а куда-то вдаль.
— Хорошо, дитя.
Девушка подождала, пока Гилель выйдет, улыбнулась и заговорила.
— Меня зовут Гайра. Ваших имен я не спрашиваю — знаю, что Безликие их не называют. Я не могу видеть вас и смотреть вам в глаза, потому что боги забрали у меня зрение, когда я была еще ребенком. При разговоре я смотрю в пол или в стену. Пожалуйста, пусть это не смущает вас.
Гайра помолчала и продолжила.
— Один из вас искусный охотник — он любит то, что делает, и уже овладел этим мастерством в совершенстве. Он — человек, и у него на спине есть знак, который называют «печать Лилит». Он храбрый и честный, на него можно положиться в трудную минуту. Он выслушает и даст совет. А второй…
Девушка протянула руку к Эрфиану.
— Пожалуйста, позволь мне прикоснуться к тебе. Я хочу увидеть, кто ты.
Эрфиан послушно наклонился, и прохладные пальцы Гайры тронули его лоб.
— Ты — темный эльф, — сказала она. — Ты владеешь злой магией, но не используешь ее во вред, хотя ты можешь быть жестоким, если захочешь. Ты сильнее своего спутника. Ты можешь обучить его этой магии — так, как он обучил тебя охоте. Он готов ее принять. Как боги говорят с тобой? Ты слышишь их голоса?
— Нет, — помолчав, ответил Эрфиан. — Я просто чувствую.
Гайра кивнула.
— Я — человек, и мне не дано постичь магию так, как это делаете вы. А поэтому боги забрали у меня одно зрение и дали другое. Теперь я вижу суть и могу отличать плохих людей от хороших. В мире больше хороших людей, чем думают многие. Они ярко светятся. Когда мы можем видеть глазами, внешнее обманывает нас. Мы должны учиться видеть свет, а не оболочку. Я научила этому Элату. Она увидела свет в вампире и ушла с ним.
Текле наклонился к девушке.
— Вампир увел твою сестру? Он ее зачаровал?
Гайра покачала головой.
— Нет. Нас невозможно зачаровать, ни меня, ни Элату, ни отца. Это потому, что в нас есть немного крови темных эльфов. Она ушла добровольно. Это хороший вампир, он не причинит ей вреда.
— Но почему ты не рассказала отцу? — удивился Эрфиан.
— Отец хороший человек. Но когда случается горе, даже хорошие люди перестают слышать то, что им говорят. Когда случается горе, нужно быть рядом и утешать, иногда безмолвно. Он бы не понял, если бы я сказала ему, что Элата ушла с вампиром, и она счастлива.