— А как с мужьями и родственниками?
— Каллен была разведена, детей не имела. У Кук были любовники, детей она тоже не имела. У Стенли не было никого.
— Вы проверили мужа Каллен?
— Само собой. Но он вне подозрений — у него алиби. А после убийства Кук стало ясно, что это серия, и мы убедились, что ии муж, ни любовник тут ни при чем.
— Думаю, да.
— Первый вопрос: как преступник проникает в дом? Никаких следов взлома — ему открывают, он входит.
— Вы считаете, что он сначала вел наблюдение? Что-нибудь обнаружили на месте? Гору окурков и жестянок из-под содовой у ближнего к дому дерева?
— Этот тип не оставляет никаких следов.
Соседи что-нибудь видели?
— До сих пор — нет.
— Всех троих убили днем?
— В разнос время, но до наступления вечера.
— Ни одна из них не работала?
— Как и вы. Похоже, лишь немногие из бывших военных работают. Почему?
— Не получается найти занятие по душе. Я подумывал о декоративном садоводстве, но мне хотелось настоящего дела, а не такого, с каким бы я справился за пару минут.
Ламар промолчала. Машина со свистом врезалась в стену ливня. Ламар включила дворники, зажгла фары и немного сбавила скорость.
— Вы намерены все время меня оскорблять? — спросила она.
— Мои шуточки — ничто по сравнению с тем, что вы угрожаете моей подруге. И с вашей готовностью и желанием поверить, что я способен убить двух женщин.
— Я жду ответа — да или нет?
— Может быть. Ваши извинения помогут превратить «может быть» в «нет».
— Извинения? Забудьте об этом, Ричер. Я придерживаюсь составленного мной психологического портрета. Если это были не вы, то точно такой же подонок, как вы.
Небо чернело, лило как из ведра. Сквозь дождевую завесу тормозные огни впереди идущей машины освещали их ветровое стекло. Ламар притормозила.
— На чем мы остановились? — немного погодя спросила она.
— Он пасет их достаточно долго, чтобы убедиться — они живут одни. Все происходит днем, каким-то образом он входит прямо в дом. Что потом?
— Потом — убивает.
— В доме?
— Мы думаем, да.
— Думаете? А точно сказать нельзя?
— Он не оставляет следов. Решительно никаких. Ни волокон ткани, ни крови, ни слюны, ни волос, ни отпечатков.
— Может, он убивает их не в доме.
— Тела он оставляет в доме. В ванне.
— В ванне? — переспросил Ричер. — Во всех трех случаях?
— Да. Голыми. Одежда исчезает.
— Он ее забирает? Зачем?
— Возможно, как добычу. Серийные убийцы часто поступают таким образом.
— Значит, он забирает их одежду и ничего не оставляет.
— Кое-что оставляет. Краску.
— Краску?
— Армейскую. Маскировочную зеленую. В ванне. Укладывает в нее обнаженное тело и наполняет ванну краской.
Ричер смотрел на дождь за окном.
— Он их топит в краске?
— Нет, не топит. Они умирают раньше.
— Расскажите про краску, — тихо попросил Ричер.
Ламар как-то странно на него посмотрела.
— Это основа армейского маскировочного покрытия. Производится в Иллинойсе сотнями тысяч литров.
Ричер рассеянно кивнул. Он видел бесконечное множество поверхностей, окрашенных этой краской.
— Хлопотное дело, — произнес он.
— Но на местах преступлений убийца не пролил ни капли.
— Женщины были уже мертвы. Никто из них не сопротивлялся — с чего бы ему проливать краску? Но чтобы наполнить ванну, он должен принести в дом сто двадцать — сто пятьдесят литров краски. Это очень много. Значит, эта краска чертовски много для него значит. Вы поняли, что именно?
— Не совсем. Возможно, погружая тела в армейскую краску, он как бы возвращает женщин в лоно армии, которой, по его мнению, они и принадлежат и где должны были остаться. Краска обволакивает тела.
Ричер смотрел вперед через ветровое стекло. Горизонт был чист. Они выбирались из зоны ливня.
— Сто двадцать или сто пятьдесят литров краски — большой груз. Чтобы его подвезти, требуется большая машина. Очень заметная. Никто ничего не видел?
— Мы опросили всех соседей. Никто ничего не сказал.
— Значит, ключ к разгадке — краска. Откуда она?
— Понятия не имеем. Военные нам не очень-то помогают.
— Неудивительно. Им это не по вкусу. Указывает на то, что тут работает военнослужащий. Кто еще мог бы добыть столько маскировочной краски?
Ламар не ответила. Она продолжала вести машину на юг. Ричер думал о солдате, который где-то грузит в машину банки с краской. У него в списке девяносто одна женщина, и он, подчиняясь некой извращенной логике, припасает по сто двадцать или по сто пятьдесят литров для каждой. Целые грузовики краски. Возможно, он служит интендантом.