— Сохраните?
— А что мне еще остается? Не сохраню — это ударит бумерангом по Рите Симеке. Она единственный уцелевший свидетель. Ее замучат до смерти — полиция, пресса, телевидение. Я этого не хочу, так что буду хранить вашу тайну.
Блейк уставился на столешницу.
— Хорошо, — произнес он. — По рукам.
— Но мы будем за вами следить, — добавил Дирфилд.
— Только смотрите, как бы я не застукал ваших агентов. Не забывайте, ребята, о судьбе Петросьяна.
Так все и закончилось — вничью, патовым положением обоюдного недоверия. Ричер поднялся и вышел из комнаты. Нашел лифт и спустился на первый этаж. Никто за ним не последовал. Он толкнул дубовую парадную дверь и оказался на зябком ночном воздухе.
— Привет, Ричер, — окликнула его Харпер.
Она стояла у него за спиной, в тени одной из украшающих вход колонн. Он повернулся и заметил блики света на ее волосах и белое пятно там, где из-под куртки выглядывала рубашка.
— И тебе привет. Как сама?
Она подошла к нему.
— Буду просить о переводе. Может, в Орегон, мне там нравится.
— Тебя отпустят?
— С превеликой радостью. А дело станет самым тихим за всю историю ФБР.
— Никакого дела вообще не было, — произнес Ричер. — На том мы с ними и порешили.
— Возьми, — сказала она, протягивая полоску тонкой бумаги — дорожный ваучер, выписанный бухгалтерией в Квонтико. — Сможешь долететь до Нью-Йорка.
— А ты? — спросил он.
— Скажу, что потеряла. Мне вышлют телеграфом новый.
Она шагнула к нему и поцеловала в щеку. Затем отступила, повернулась и пошла.
— Удачи, — пожелала она на ходу.
— И тебе тоже.
Он проспал все четыре часа полета. Самолет приземлился в Ла Гуардиа в час дня.
Последние деньги Ричер потратил на автобус до метро и на метро до Манхэттена. Он вышел на станции «Канал-стрит» и пешком добрался до Уолл-стрит. В холл здания, где находилась фирма Джоди, он вошел в самом начале третьего. В приемной фирмы не было ни души. Ричер двинулся по коридору, уставленному стеллажами с юридической литературой. В кабинетах по обе стороны коридора тоже никого не было.
Дойдя до двойных дверей, Ричер услышал за ними громкий гул разговоров. Он потянул ручку правой половинки дверей, и на него обрушилась волна шума. Зал заседаний был полон публики в темных костюмах, снежно-белых рубашках и галстуках приглушенных тонов. Длинный накрытый белой скатертью стол был уставлен рядами сверкающих бокалов и бутылок шампанского. Два бармена едва успевали разливать пенистое золотое вино. Все не сводили глаз с Джоди.
Она проплывала сквозь толпу, притягивая людей, как магнит. Поворачивалась направо и налево, чокалась, улыбалась. Стоящего в дверях Ричера она заметила в тот миг, как сам он увидел свое отражение в зеркале на стене. Небритый, в мятой задубевшей рубашке цвета хаки с пятнами зеленой краски. На Джоди было роскошное дорогое платье. Она повернулась к Ричеру, и добрая сотня лиц обратилась к нему следом за ней. Разговоры смолкли. На какую-то долю секунды Джоди растерялась, затем прошла через толпу и обняла Ричера.
— Праздник в честь нового партнера, — произнес он. — Поздравляю, милая. Прости, что опоздал.
Она потянула его в толпу, их обступили со всех сторон. Он пожал руки сотне юристов — сдержанно, как в свое время пожимал генералам иностранных армий. Главным здесь был мужчина лет шестидесяти пяти с румянцем на сероватого оттенка лице. Костюм на нем стоил, вероятно, больше, чем вся одежда, какая в жизни была у Ричера.
— Она у нас большое светило, — сказал он. — Я благодарен, что она приняла наше предложение.
— Лучшего адвоката я не встречал, — заметил Ричер, перекрывая шум голосов.
— Вы полетите с ней?
— Куда?
— В Лондон, — ответил старик. — Она что, вам не сказала? Каждый новый партнер начинает с того, что пару лет ведет наши дела в Европе.
Подошла Джоди, улыбнулась и увела Ричера. Собравшиеся постепенно сбивались в небольшие компании, разговоры переходили на служебные дела. Джоди отвела его к окну.
— Я звонила в городское управление ФБР. Волновалась из-за тебя, к тому же я все еще твой адвокат. Поговорила с подчиненными Алана Дирфилда, но ничего не узнала.
— Мы поговорили и разошлись.
— Значит, тебя отпустили. — Она помолчала и спросила: — Дело пойдет в суд?
— Суда не будет.
— Значит, только похороны?
Ричер неопределенно пожал плечами.
— У нее не осталось родственников, в этом все дело.
Джоди опять замолчала, словно готовилась сообщить ему нечто важное.
— Мне предстоит два года работать в Лондоне.
— Я знаю. Старик мне сказал. Когда вылетаешь?