— Есть какие-то сдвиги в деле, детектив? — Женщина села на стул напротив, придвинув его ближе к овальному обеденному столу, сложила руки в замок перед самой.
— Есть зацепки, надеемся, что вы поможете с ними. — Врать было неприятно. Лёгкая улыбка дрогнула на моих губах, и я перевела взгляд на Николаса. Он сосредоточенно смотрел вперёд, словно находясь не здесь. Слегка пнув его по ноге, я привлекла внимание, и кивнула в сторону хозяйки дома, чтобы он слушал внимательно и наблюдал за действиями. Даже если он поплелся за мной без моего ведома, он должен хотя бы сделать вид, что вовлечен в работу, чтобы не показаться не опытным. Возможно, это поможет. — Скажите, у Эйми были дети?
Миссис Гарсия наклонила голову вбок, закусив губу. Ее глаза наполнились слезами, от чего мое сердце дрогнуло.
— Моя девочка... Эйми, она была беременна. Срок небольшой был, но она безумно радовалась этой новости, светилась вся от счастья и мечтала о будущем.
— А вы? Как относились к этому? Ей же всего было восемнадцать.
— Будь она замужней, возможно, реакция была бы и радостной. Но мы даже не знаем, кто отец ребенка, Эйми так и не смогла нам рассказать.
Задав ещё несколько вопросов, на которые не получила должные ответы, которые сдвинули бы расследование с мертвой точки, мы вернулись в машину. Теперь предстояла долгая дорога в город, а там кипа бумажной работы в офисе. Стоило бы действительно заняться работой, которая возлегла на мои плечи, чтобы не вылететь с работы как пробка от шампанского.
Я открыла окно, доставая из кармана пачку сигарет. Мужчина кротко глянул на меня, останавливая машину у обочины.
— Не в моей машине. — Я вышла из авто и остановилась у бампера, прислонившись к нему задницей. Запрокинув голову, я глядела на зелёный лес, зажгла сигарету. Дым влетел в мои лёгкие, борясь с воздухом за пространство в них. Тело наполнило расслабление, напряжение постепенно ушло из мышц.
— Что думаешь? — Николас остановился рядом со мной, засунув руки в карманы черного прямого пальто. Его взгляд зацепился за мой.— Две девушки с детьми, ещё одна должна была родить. Всем до тридцати. Больше общего у них нет.
— Ещё они все одиноки. — Прошептал он, вытаскивая из кармана мятную конфету. — Я читал их дела. Миранда была в разводе, бывший муж при разводе узнал, что ребенок не от него. Эйми была беременна от неизвестного ее семье мужчины. Твоя сестра была...
— Не смей.
— Прости. В общем, все матери одиночки. Только это их связывает.
— Так это все, что ты знаешь? — Это явно больше, чем то, что накопала я. Мне строго настрого запретили приближаться к делу Сары и сказали отдыхать, но, естественно, я их не послушала.
Рид пожал плечами. Это что, его любимое действие?
Потушив сигарету, я спрятала окурок в пачке и залезла обратно в машину. Холод кожи обжег оголенную кожу спины, и я съежилась, сильнее укутываясь в кожаную куртку. В разных частях города осень ощущалась по-разному.
Дорога снова прошла в молчании. Николас внимательно следил за дорогой, изредка кидая на меня взгляды. Открытый передо мной блокнот ожидал новые записи, но вместо этого, я просто пялилась в него, надеясь, что он сам даст подсказку. Лишь несколько фраз, набросанные на листке, могли хоть к чему-то привести. Переулок, февраль две тысячи шестнадцатого, восемнадцатого и девятнадцатого годов, удушье, перерезанное горло, неопределенные отпечатки пальцев.
— Их связывает одно время года. Каждая из них убита в начале февраля. Можно сказать, что убийца каждый год убивает их, но в две тысячи семнадцатом не было обнаружено... — Я замерла. Потянувшись за телефоном, набрала номер Мари и та мгновенного ответила. — Можешь достать мне все дела за февраль две тысячи семнадцатого года, пожалуйста. Да, только девушки, подозреваю, что убийств не три, а больше.
Глава 2
Машина останавливается у небольшого кафе в центре Нью-Йорка. Николас вытаскивает ключи из зажигания и выходит из машины. Тянусь рукой к ремню безопасности, но не могу его вытащить. Дверь с моей стороны открывается, и мужчина смотрит на мои отчаянные попытки вылезти, подняв брови. Потянувшись ко мне, я замираю. Его дыхание опаляет мои щеки и заставляет лицо гореть. Смотрю на его идеальное лицо: острые скулы, точеный подбородок с тенью щетины. Он выглядел благородно, что дополняла его одежда. Поверх той идеальной белой рубашки сейчас надето черное прямое пальто.
Его пальцы легко управляются с ремнем, и я нервно хихикаю. Интересно, его пальцы так же легко справляются и с другим? Отгоняю от себя эту мысль и выскальзываю из автомобиля.