Николас подает мне руку, и я секунду смотрю на нее, прежде чем взять ее. Мягкая и теплая. Переступив бордюр, ощущаю холод на ладони и наблюдаю перед собой спину мужчины, который открывает двери в кафе. Мы занимаем крайнее место у окна и делаем заказ.
Складываю руки перед собой и поднимаю взгляд на напарника. Боже, так странно его так называть, придется долго привыкать к этому. Николас смотрит в окно, его глаза наблюдают за проходящими мимо людьми. Могло бы показаться, что он кого-то выискивает. Наверно, заметив мой пристальный взгляд, он поворачивает голову, и голубые стекляшки встречаются с моими ореховыми.
— Что-то интересное наблюдаешь?
— Нет, просто любуюсь твоей красотой. — Он ухмыляется и переводит внимание на подошедшего официанта. Он явно не воспринял меня в серьез, хотя это было отчасти правда. Мне было любопытно понаблюдать за ним.
Потянувшись за своей дозой кофе за день, я все еще смотрела на Николаса из-под опущенных ресниц. Ему, казалось, было не особо интересна моя особа.
— Зачем ты меня позвал, если просто игнорируешь мое присутствие?
— Ненавижу лжецов. — Какое совпадение. — Да и мне уже не особо интересно наше общение после сегодняшнего, но я пообещал тебе кофе.
— Ох, какой джентльмен, аж загляденье. — Он хмыкает и делает глоток напитка.
— Не обижайся, но ты слегка испортила мое мнение о тебе. Когда меня приставили к тебе, то сказали, что ты лучшая своем отделе, но что я вижу? Ты уходишь от работы и занимаешься посторонними делами.
— Это не посторонние дела.
— Тогда что это?
Нервно фыркнув, я откинулась на спинку диванчика. Явно удовлетворенный моей реакцией, Николас кивает и снова делает глоток. Что бы ты подавился. Но этого не происходит, кажется, он контролирует каждое свое действие. И не только свое.
— Мне это важно. Моя сестра умерла, я должна знать, кто это сделал.
— Так позволь тем, кто занимается этим делом, делать свою работу. Не мешайся под ногами и занимайся своими.
— Они ничего не делают. За семь месяцев это не продвинулось ни на сантиметр. Да какой, за три года.
Николас вздыхает и протирает лицо рукой. Он кажется уставшим, тени залегли под его глазами, добавляя ему возраста.
— И все же. Пусть Фостер занимается этим делом. Не мешай ему.
— Не могу. — Тихо сказала я и отвернулась к окну. Солнце почти зашло за горизонт.
Он ничего не ответил на это. Остальной вечер прошел в менее напряженной обстановке. После небольшой прогулки по парку, я зашла в квартиру. Темнота окутала меня, и я почувствовала сонливость. Пробравшись в душ, быстро приняла его и, только дотронувшись до подушки, уснула. Я даже не подозревала, что так устала.
Стопка дел лежала на моем столе. Открывая одну за другой бежевые папки, я искала сходства с нужными мне, но каждую откидывала в сторону. Николас стоял поодаль от меня, с чашкой кофе наблюдал за моей работой.
— Ты этим не помогаешь.
— А я и не должен. — Я кинула на него раздраженный взгляд.
Хмыкнув, он отставил напиток и подошел ко мне. Взял папку и открыл на первой странице. Это была молодая девушка. Выхватив ее из мужских рук, я начала вычитывать нужную информацию. Задушена кулоном, шея перерезана. Бинго.
— У нее нет детей. И родственников.
Ник нахмурил брови и забрал папку из моих рук.
— А еще она из другого города и общей информации о ней нет, дело осталось не раскрытым.
Как и все остальные из этой серии.
Я потираю переносицу и вздыхаю. Тяжело бегать за хлебными крошками. Снова забрав папку из его рук, я кладу ее к себе в сумку и ставлю на стул. Отнеся остальные дела на склад, возвращаюсь и забираю ее, взглядом окинув мужчину.
— Я поеду домой. Мне нужно поработать в тишине, а это не та обстановка. Ты можешь пока заняться делом Киплинга, чтобы оно не стояло на месте.
— Я могу поехать с тобой. - Он запинается и поправляет воротник черной рубашки, которая теперь видна под пальто. — Если ты не против.
— Ладно.
Машина подъезжает к дому. Синий спорткар останавливается на парковке, и я открываю двери.
— Богатые родители? — Я прикинула примерный его возраст и сопоставила с зарплатой детектива, предположила, что он сам не мог купить такую дорогую машину. Но за мой прямой язык, мне следует его отрезать.
— Нет. У меня их нет.
— Сирота значит?
— Значит. — Желваки на его шее набухли, лицо напряжено. Его хмурые брови явно дали понять, что я залезла не в ту тему для разговора.
— Прости.
Остальной путь до квартиры прошел в тишине. Отпирая двери, я почувствовала знакомую атмосферу спокойствия, которая сейчас будет нарушена посторонним человеком. Не стоило звать, я могу и сама пересмотреть дела. Снимаю обувь и надеваю мягкие тапочки, снова сердясь на себя, что не вызвала мастера, который посмотрел бы на отопление квартиры. Она была холодной всю прошлую зиму и сейчас, с наступлением холодов, но из-за работы я редко здесь появлялась и совсем забывала про холодные полы и стены.