Верно, она ведь сказала, что была девственницей, пока не встретила Джеймисона и Буна. Она точно наверстала упущенное с этими двумя.
– Это сложно, – сказала я, пытаясь дать самый возможный нейтральный ответ. Я не собиралась рассказывать ей, что происходило – или не происходило – с Саттоном. Может она и была моей сестрой и может это было тем, что обычно делают сестры; я понятия не имела. У меня никогда не было семьи раньше. Мне нравилась Пенни. Мне она действительно очень нравилась и я была рада, что она появилась в моей жизни. Но мне казалось предательством выставлять на всеобщее осуждение проблемы с моими мужчинами.
Конечно, отношения Пенни с ее парнями тоже не были идеальными. Правда ведь?
– О чем ты больше всего ссоришься со своими парнями? – спросила я, направляясь к моему жилому комплексу. Это не было самым шикарным место на свете – трехэтажное здание из кирпича с лестницей по центру. В каждой квартире был выход на балкон, и у нескольких жильцов на нем висели горшки с растениями. Но это был район простых рабочих, поэтому немногие здесь могли позволить себе выращивать что-то бессмысленное, что могло бы погибнуть при первых морозах.
– Я скучаю по пижамам.
Я остановилась и уставилась на нее. Через какую-то секунду я начала смеяться.
– Ты скучаешь по пижамам? Из-за этого вы ссоритесь?
Она пожала плечами.
– Я все еще не могу привыкнуть спать голой всю ночь. В пижамах уютно. Мужчины, они… ну, по-другому уютные. И из-за этого эмбарго на пижамы я теперь беременная и меня тошнит каждое утро. Ненавижу, когда меня тошнит.
Я снова засмеялась. Спустя какую-то секунду, Пенни присоединилась ко мне.
– Я слышала, что есть такая штука – «безмозглость беременных». Думаю, это мой случай. Я звучу как идиотка. – Она заправила свои светлые волосы за уши. – Ненавижу Кэди. Ее ни разу не тошнило и она выглядит так, словно в нее попал снаряд с блестками. В плане, она просто сияет.
Кэди действительно выглядела слишком счастливой. И как у нее получалось всегда выглядеть так аккуратно? Сегодня я надела свои обычные джинсы и была вынуждена надеть майку без рукавов, чтобы противостоять жаре, но на мне не было макияжа и волосы были заправлены в низкий хвост. Пенни не выглядела словно мертвец, как она утверждала. Она была крошечной, красивой блондинкой, хотя она и не ухаживала за собой настолько тщательно, как Кэди.
– Видишь? Я действительно звучу как идиотка.
– Нет. Ты звучишь так, будто ты влюблена, – возразила я.
Она ослепительно улыбнулась и положила ладонь на свой плоский живот.
– Это правда.
– Ладно, давай заберем почту, я возьму с собой парочку вещей и после этого поведу тебя в мое любимое кафе на ланч. Как думаешь, сможешь удержать еду в желудке?
Она кивнула.
– Однозначно. Меня тошнит только до восьми по утрам.
Я не засмеялась над ее чрезмерной точностью, потому что она была ученым даже когда не пыталась им быть. Очевидно, она собрала данные о том, как и когда ее тошнит и пришла к выводу, что ей будет нехорошо только лишь до определенного времени – и что это не изменится. Я не особо любила младенцев или детей, но я знала, что они непостоянны. Ей предстоит многое для себя открыть, если она думала, что может контролировать то, что происходит с ней во время беременности и после.
Мы поднялись на второй этаж и прошли по коридору к моей квартире. Она выходила на заднюю парковку и черный вход продуктового магазина. Вид из моего балкона однозначно нельзя было назвать шикарным.
Я вставила ключ в замок, повернула его, но не услышала щелчок открытия. Нахмурившись, я взялась за дверную ручку и повернула ее. Дверь не была заперта. Неужели я забыла запереть ее, когда Арчер привез меня сюда пару дней назад?
Я толкнула дверь, но не вошла внутрь.
Моя квартира выглядела… обжитой – и не мной. Одежда валялась на полу в беспорядке. В нос ударил запах застарелого сигаретного дыма. Да, это была моя квартира.
Пенни взглянула на меня, сморщив нос.
– Эм…
Мое сердце бешено колотилось, и я не знала, что и думать. Я была напугана, сбита с толку. Тут я услышала, как кто-то смыл воду в туалете, и мы с Пенни уставились друг на друга. Я резко повернула голову, когда мужчина вышел из уборной – он не закрыл дверь – застегивая пуговицы на своих штанах, держа подмышкой газету.
– Ты! – сказал он. – Сестра Рэтчед!
– Черт возьми, – прошептала я. – Рокки.