— С двадцати до полутора процентов. За сколько лет?
Ханан делает паузу. На ее лице отражается беспокойство. Она предпочла бы говорить о других вопросах, а не об этом. Но, будучи профессионалом, она возвращает себе хладнокровие, немного маневрирует так и сяк, изо всех сил стараясь вернуть мое доверие.
— Мы потомки многих племен и культур. Вероятно, среди моих предков есть евреи.
И тут она выдает мне такое предложение:
— Палестина открыта и гостеприимна ко всем.
— Так гостеприимна, — замечаю я, — что, когда сегодня я закурил на улице, на меня стали кричать.
— В самом деле?
* * *
Эрудированная Ханан знает о том, что происходило здесь тысячи лет назад, но не о том, что происходит сегодня; по крайней мере, это то, что она пытается дать мне понять. Поэтому я решаю обсудить с ней историю. Может ли она указать мне точную дату создания Палестины, а не только "сотни или тысячи" лет назад?
— Говорят, мы были здесь уже тогда, когда (в библейские времена) пришли евреи и начали уничтожение палестинцев.
Затем, она быстро смягчает это утверждение, прежде чем кто-либо обвинит ее хоть в каком-то согласии с исторической претензией евреев на эту землю. "Здесь были еврейские племена", — говорит она мне, но, знаете, не было государства."
— А еврейский храм здесь был?
— Понятия не имею. Я не археолог.
— Вы когда-нибудь об этом задумывались?
— Я стараюсь не судить. Если археолог скажет мне, что был, хорошо. Если археолог скажет, что не был, тоже хорошо. Хотя эта земля не луковица, но у нее много слоев. Когда вы чистите лук и добираетесь до середины, там ничего не остается.
На самом деле, я люблю лук и думаю, что понял ее. В окончательном виде: много тысяч лет назад, хотя она не дала точную дату, существовало плюралистическое государство по имени Палестина, и еврейские племена пришли и убили его культурных обитателей. Библейский Израиль никогда не существовал, независимо от того, что говорит ее христианская Библия, и никто никогда не доказал, что еврейский храм когда-либо здесь существовал. Это весьма плохо для Арье Кинга, рассуждающего в терминах Третьего Храма, как если бы действительно существовали первый и второй. Затем она говорит мне:
— "Вот что я скажу: если ваш Бог говорит, что вы избранный народ, то наш Бог не говорил нам этого."
Ханан — один из главных архитекторов всевозможных мирных переговоров между израильтянами и палестинцами, и я поднимаю этот вопрос.
— Увидим ли мы здесь мир на протяжении нашей жизни?
— Я не знаю. Я пообещала это дочери, когда мы начали мирный процесс, и моя младшая дочь сказала: "Я на время уступила маму для дела мира, мирного процесса и переговоров, чтобы она смогла заключить мир и проводить больше времени со мной", и мы не только не достигли мира, но и она потеряла детство и юность, а теперь, когда она взрослая женщина и мать, они [Израиль] отобрали ее удостоверение личности, и я не могу видеть своих внуков.
Она прерывается, сдерживая слезы.
— Всю свою жизнь я боролась за мир. Я пообещала, что не уступлю. Так что, не могу вам сказать. Думаю, в конце концов, мир наступит.
Теперь Ханан плачет, закрыв лицо обеими руками.
— Где ваша дочь живет сейчас?
— В Штатах.
— В каком штате, Нью-Йорк?
— Нет.
Странно, но Ханан наотрез отказывается сказать, в каком штате живет ее дочь. Ну, если я не могу получить информацию о дочери Ханан, я постараюсь узнать что-нибудь о Сыне Божьем.
— Вы верите в Иисуса?
— Верю ли я, что он был? Да, я верю, что он был.
— Как божество, в качестве бога?
— Нет.
— Вы верите в Бога?
— Я не часто об этом задумываюсь, если честно.
— Вы атеистка?
— Аaaaa. Я… Я не определяю себя.
— Вы атеистка?
— Я действительно не знаю. Действительно не знаю. Почему вы хотите как-то классифицировать меня.
Я не хочу ее классифицировать. Это она подтверждала права палестинцев на эту землю, рассказывая о "самой длинной христианской традиции в мире", и тем не менее она не верит в единственную вещь, с которой согласны все христиане: в Иисуса-бога. Кроме того, она обвиняет Израиль во всех бедах ее общества, не указав даже одним перстом на мусульман, изгоняющих христиан с этой земли. У Ханан есть интеллектуальный потенциал, позволяющий избегать фактов, так же, как у профессора Омара из университета Аль-Кудс, только ее язык поэтичней, чем у него.
Когда я прощаюсь с ней, она дает указание своим сотрудникам, связать меня с другими палестинцами, представляющими интерес. Я полагаю, ее офис познакомит меня с людьми, которыми она сможет гордиться, а не с экстремистами, и я ей очень благодарен. Перед моим отъездом чиновники в офисе Ханан спрашивают, не хотел бы я посетить мавзолей Раиса[президента] Ясира Арафата, первого палестинского президента, похороненного в комплексе Муката недалеко отсюда, и я отвечаю, что это — честь для меня.