Печально. За столько лет, что Гидеон защищает палестинцев, ни он не подружился ни с одним палестинцем, и никто из них не стал дружен с ним. Очевидно, что, несмотря на предположение, которое можно было бы сделать из его статей, на самом деле его не заботят палестинцы, только евреи. Он — израильский патриот, как он говорит. Он хочет, чтобы его Израиль, его евреи были сверхлюдьми, отвечающими поцелуями на пули. Короче, он хочет, чтобы все евреи были Иисусами и умерли на кресте.
Может быть только одна причина, почему ему хочется, чтобы они были Иисусами: в сердце, в его темных углах, этот Гидеон есть величайший в своем роде еврейский расист, какой когда-либо существовал. Евреи должны вести себя как сверхлюди, потому что они таковыми являются. И до тех пор, пока они не будут вести себя как высшая раса Иисуса, он будет их ненавидеть. Он — наиболее странный тип ненавидящего себя еврея, какой вы можете найти.
Мы болтаем, болтаем, о том о сем, и когда интервью подходит к концу, я задаю ему последний вопрос: вы не будете возражать, если я присоединюсь к вам на время вашей следующей экскурсии в Палестину?
— Хорошо, — говорит он, и предлагает поддерживать связь, чтобы согласовать детали.
Я с нетерпением жду следующей недели. Гидеон ходит встречаться со Страдающими Арабами раз в неделю вот уже в течение нескольких лет, и я получу возможность посмотреть, как урожденный немецкоговорящий еврей-суперрасист общается с арабами на иврите. Если это не величайший театр, то не знаю, что это такое.
* * *
Пока я еще в Тель-Авиве, израильском городе, представляющем политическое левое крыло, я иду на встречу с Уди Алони.
Уди представляется как режиссер и писатель с призом Берлинского кинофестиваля в кармане, присужденным ему министром Германии по делам экономического сотрудничества и развития Дирком Нибелем. Снова Дирк, человек занятый Развитием. Уди очень гордится своим призом Берлинале, и не сообщает мне тот факт, что полученный им приз — это вовсе не общепринятый приз Берлинале, а я не поднимаю этот вопрос в беседе с ним.
Уди является сыном бывшего члена кнессета Шуламит Алони, матриарха левых в Израиле, и его фильм "Искусство/Насилие" в скором времени появится на многих экранах в Германии, сообщает он мне с гордостью. Находящаяся теперь в деменции Шуламит, за которой ныне ухаживает сын, была сильным лидером, и я до сих пор ее отчетливо помню. "Она была лучшей", — говорит Уди о ней, и я соглашаюсь.
Пока мы сидим за кофе в одном из бесчисленных кафе Тель-Авива, Уди ностальгически вспоминает иное место: "Я прожил один год в Дженине и два года — в Рамалле." Его глаза загораются, как если бы он только что упомянул о двух женщинах своей мечты.
Уди является ярким примером новых левых Израиля: левых экстремистов. Таких левых я еще не знал, левых, куда только можно дотянуться левой рукой. Гидеон не один такой. Он, Гидеон, и "политический психолог", встреченный мною ранее, являются членами нового клуба. "Люди в Тель-Авиве не верят в Бога, но все же они полагают, что Бог обещал им эту землю", — так Уди описывает нерадикальных левых. Его левизна иная. Он находится на переднем крае кампании по бойкоту Израиля и израильской продукции, — с восторженным удовольствием делится он со мной.
Если его кампания бойкота будет успешна, то он как израильтянин сильно пострадает. Если Израиль не сможет продавать свою продукцию за рубежом, и ни одна страна не станет продавать продукты Израилю, страна падет, и люди умрут от голода. Это то, что он хочет?
В определенном смысле, да.
— В конце здесь должно образоваться одно государство, где каждый человек имеет один голос, — как он выразился.
— В таком случае, вероятно, палестинцы составят большую часть в этом государстве, и еврейское государство перестанет существовать, правильно?
— Я мечтаю об этом!
В дополнение к мечте, у него есть и кошмары.
— Для меня мысль, что в один прекрасный день я проснусь, а вокруг меня нет ни одного палестинца, это кошмар.
— Вы говорите по-арабски?
— Нет.
Это меня ошеломляет. Как люди, говорящие, что они любят палестинцев и посвятившие свою жизнь сохранению палестинской самобытности и культуры, даже не развлекают себя мыслью изучить эту культуру? Они знают Канта, они знают Ницше, они знают Сартра, они знают Аристотеля, но они не знают ни Корана, ни хадиса, ни самого арабского!
Я изучал Коран, я изучал хадис и я изучал арабский язык. Уди — любитель арабов. А я тогда кто?
Уди — еврей-самоненавистник иного сорта, нежели Гидеон Леви. Уди не израильский "патриот"; он не желает "Израиль Иисусов". Он не желает самого Израиля. Уди является нормальным самоненавистником. Он любит палестинцев не за то, кем они являются, так как он незнаком с ними, а за то, кем они не являются: они — неевреи. Они враги евреев, и это делает их прекрасным народом.