— Что особенного в этой церкви?
— Матери, которые хотят иметь детей, приходят сюда, даже мусульмане. Они смешивают каменную пыль с водой и пьют, это помогает плодородию.
А я-то думал, что для этой цели нужно есть шакшуку в ресторане Makhneyidah в Иерусалиме. Вероятно, я был неправ.
* * *
Мы возвращаемся обратно в Вифлеемский Центр Мира. Теперь, помолившись, мы можем достичь истинного мира. Там мы встречаем Мариям, которая работает в центре. По доброте она позволяет мне курить в своем кабинете.
— Вам нельзя курить на улице, мусульмане вам не позволят. До 2000 года христиане составляли 95 процентов населения Вифлеема, а теперь их 1.5 процента.
— Почему христиане покинули город?
— Христиане уехали, потому что здесь нет заработка.
— А почему мусульмане не уехали?
— Они получают деньги от саудовцев.
— А христиане не получают?
— Саудовцы дают только мусульманам.
Выкурив две или три сигареты, я отправляюсь на прогулку по улицам Вифлеема.
Вот магазин, где продают, помимо всего прочего, Иисуса и Марию из священного дерева. Джек, владелец магазина, говорит о своих маленьких деревянных божках: "Американцев заботит размер, а не качество. Немцы заботятся о качестве, а не о размере. Палестинцы любят краски…"
Старый город Вифлеем — пир для глаз волшебной красоты — в настоящий момент, просто омыт фондами развития. Я замечаю, пока иду, что почти каждый дом здесь отремонтирован любящими государствами извне. Норвегия, Италия, Бельгия, Швеция — лишь небольшая часть списка стран, на которые обращает внимание гуляющий.
Среди великолепных домов на чудесных улицах старого города разбросаны десятки магазинов, но почти все закрыты. Я спрашиваю об этом Сахар, и она отвечает, что это вина израильтян. "Оккупация", "Израиль" и "евреи" — автоматические ответы на все плохое. Израиль ушел из Вифлеема несколько десятилетий назад, но почему бы его не обвинить? Спросив местную женщину, почему в окрестности все магазины закрыты, я получаю иной ответ. "Министерство туризма [палестинское] не хочет, чтобы туристические автобусы останавливались на дороге возле магазинов. Если бы автобусы останавливались, туристы, идущие к Церкви вдоль этих улиц, заполнили бы магазины под завязку. Но правительственные чиновники не хотят этого.
— Почему?
— Я не знаю.
Я вхожу в один из домов. В нем пять комнат, две ванные, гостиная, кухня, все сделано из камня и мрамора. Дворец, возникший благодаря европейской щедрости.
Финансируют ли европейцы еврейские проекты?
Чтобы найти ответ на этот вопрос, я еду в Иерусалим и связываюсь с Иреной Поллак-Рейн из Иерусалимского фонда, одного из самых процветающих фондов Израиля. Ирена — директор секции немецкоговорящих стран в рамках Фонда. Ирен рассказывает, что ее беспокоят различные европейские инициативы, призывающие бойкотировать Израиль — BDS. "BDS является результатом многолетней деятельности, проводимой против Израиля. В немецкоязычных землях те, кто проталкивает бойкот, в большинстве случаев, немцы. В целом, немецкие фонды и немецкие правительственные спонсоры жертвуют только на совместные арабо-еврейские проекты или проекты, предназначенные только для арабов. Немцы не будут финансировать проект, ориентированный на еврейскую общину."
* * *
Я не хочу больше слышать о немцах, к тому же я проголодался. Захожу в симпатичное иерусалимское кафе и вижу группу немецких журналистов. Только Бог знает, каким образом все эти немцы здесь высадились, по крайней мере, мне это неизвестно.
Ну, теперь уже нет смысла убегать от немцев. "Если вы не можете победить их, присоединяйтесь к ним", — говорит английская пословица. Я сажусь и заказываю себе еду, которой можно было бы кормить ангелов, и проглатываю все в один присест. Эта страна, должен вам сказать, набита самой вкусной едой, какая только есть. Снаружи я замечаю наклейку на автомобиле: "Я вожу Yekke." Я выхожу и фотографирую ее. Два молодых палестинца подходят ко мне и спрашивают, зачем я фотографирую старую машину. Вы знаете этого еврея Yekke? — спрашиваю я их. Они громко хохочут. Машина, — говорят они, — принадлежит их дружку, работающему в ресторане на кухне. Оказывается, старый немецкий еврей-банкир, которого я себе вообразил, на самом деле является палестинским подростком, моющим посуду.