— Мечтаю я превратить наш двор в сад. Утром выйдешь на балкон, а вокруг соловьи свищут. Яблони в белом цвету… Красота!..
Жильцы верили ему. Вид у Дорофея Анатольевича — министерский: осанистая фигура, баки с проседью и густые усы. Краны, или, как он говорил для солидности, «краны», в его домах не текли, батареи зимой были как огонь, двери в подъездах не скрипели.
Жители с невольным уважением наблюдали, как Дорофей Анатольевич, не стесняясь такой мелочной работы, вроде бы не подходившей к его должности, обходил подъезды и смазывал петли дверей из длинноносой масленки. Ее принес с железной дороги Артур Вартанович. Из таких масленок слесари по ремонту вагонов смазывают оси и тормозную систему.
— В нашей работе нет мелочей! — обычно говорил Дорофей Анатольевич и шел помогать слесарям, гнувшим трубы на верстаке перед ЖКО.
Хотя по возрасту Дорофею Анатольевичу уже пора бы на пенсию, но он крепился: по утрам обтирался холодной водой и спал с открытой форточкой, как советовали в журнале «Здоровье».
Жил бы и жил он в почете и уважении, но в последнее время стали одолевать его ребята. То им хоккейную коробку заливай, то покупай волейбольную сетку. А где мяч — там разбитые стекла, там жалобы. А раз есть жалобы, то двор уже не образцовый. А Дорофей Анатольевич спал и видел табличку «Двор образцового содержания» и со страхом замечал, что тот все больше и больше превращается в детский стадион, а не в цветущий сад.
Дорофей Анатольевич с ненавистью посмотрел на антенны Игоря Масалкина. Это он предложил создать во дворе коллективную радиостанцию. «Я себе новый передатчик собрал. А ребята на старом за милую душу поработают. Я на нем как-никак установил связи со ста странами!» — сказал Игорь.
«Взял бы да выбросил свой передатчик на свалку. А то еще на старье прославиться хочет!» — понимая, что несправедлив, но внутренне уже чего-то пугаясь, подумал Дорофей Анатольевич и уклончиво пообещал:
— Посоветуюсь с начальством…
— Для радиостанции одна комната нужна. Она в ЖЭКе есть. Пустует!
— Глазастые все стали, спасу нет…
Дорофей Анатольевич шумно вздохнул и пожаловался, что с него все только требуют, а на складе даже резиновых прокладок для «кранов» нет.
— Да, знаете, у нас в КБ тоже не проще, — согласился Масалкин.
Дорофей Анатольевич осмотрел его от ботинок с красноватыми разводами до желтых пуговиц джинсового костюма и вспомнил, как однажды надрал Игорю уши. Тот жил в доме напротив ЖКО. В то время Дорофей Анатольевич сменил железную вывеску над входом в контору на стеклянную с серебряными буквами. Каждое утро уборщица протирала ее влажной тряпкой. А через три дня Дорофей Анатольевич подошел к конторе и обомлел — от всей таблички остался лишь жалкий осколок «…КО № 2». Опытным глазом бывшего разведчика он мысленно проследил траекторию полета камня. Сомнений не было — из своей форточки стрелял Игорь Масалкин. По данным доминошников, он с первого камня разбивал изоляторы на столбах.
«Кажется, вчера еще…» — растроганный этим воспоминанием, начальник ЖКО спросил Игоря:
— Кем работаешь?
— Старшим инженером.
— Дальше учишься?
— В аспирантуру поступил.
— Учись! Зачем тебе лишние хлопоты?
— Да, знаете, я помню, как самому трудно было приобщиться к радиолюбительству. Надо же ребятам помочь.
— Понятно… Но сначала я с начальством посоветуюсь.
Дорофей Анатольевич, подумав, что через неделю-другую Масалкин забудет о своем предложении, поспешно распрощался.
Но Игорь не забыл. Вскоре начальника ЖКО стали беспокоить родители: когда да когда откроется для наших детей радиостанция?
«И вот оно! Это — еще цветочки… Эх, люди-люди!» — Дорофей Анатольевич задумчиво прикрыл глаза. Он еще зимой дал хороший урок жильцам: уступил их просьбам и открыл теннисную секцию. Заранее зная, чем это кончится, он поставил теннисные столы в своем кабинете, а сам переселился в тесную каморку, где раньше уборщицы складывали ведра и тряпки.
Все были просто поражены столь широким жестом. А Дорофей Анатольевич ходил и посмеивался, зная, что над его кабинетом живут три самых ретивых поборника тишины. Шарик щелкает по столам, по потолку. В ЖКО, в райсовет посыпались жалобы.
— Открыли секцию по просьбам общественности. Надо же детям чем-то заниматься! — с самым серьезным видом защищал ребят Дорофей Анатольевич, а в душе иронизировал: «Давайте-давайте… Сами с собой воюете!»
Под давлением той же общественности теннисную секцию закрыли.