— Что… что ты слышал?
Он слышал нас. Он слышал, как я разговаривала с Маккеем возле дома.
Он знает.
— Я услышал достаточно.
Я задыхаюсь.
— Джона…
— Мне нужно услышать это снова, — говорит он ровным, но угрожающим тоном. — Он все это с тобой сделал?
Я лишь качаю головой.
— Скажи это, Элла. Скажи мне.
Мои веки захлопываются, горло горит.
— Джона, пожалуйста.
— Он пытался изнасиловать тебя? Напал на тебя? Ввел тебя в чертову кому на месяц? — Вокруг него вьются тени. Его глаза похожи на глаза дьявола, а тело дрожит от подавляемой ярости. — Он бросил мою младшую сестру умирать на дне гребаного обрыва?
Я не могу ему лгать. Больше не могу.
Он уже знает.
Я закрываю лицо обеими ладонями и киваю, разрываясь на части, когда правда наконец выплескивается наружу и режет каждый кусочек меня по пути наружу.
— Да.
Джона резко поднимается с кровати и идет ко мне, совершенно не похожий на брата, которого я знаю. Он выглядит как…
Монстр.
Я вскрикиваю, когда он обхватывает мои щеки ладонями и крепко целует у линии роста волос.
Когда отступает назад, его голос звучит ужасающе ровно:
— Я поклялся, что буду защищать тебя, Пятачок. И будь я проклят, если не сдержу свое слово.
Затем он разворачивается и выбегает из моей спальни, закрыв за собой дверь. Шок парализует меня на мгновение, прежде чем до меня доходит ужасная мысль, почти останавливающая мое сердце.
— Джона! — кричу я, двигаясь так быстро, как только могу. Я слышу, как захлопывается входная дверь. Страх сжимает меня, как тиски.
Я кручу ручку двери и дергаю.
Пульс замирает. Дверь не поддается.
Я дергаю и дергаю со всей силы, но знаю, что она не откроется.
Она заперта.
Мой взгляд быстро перебегает на отвертку, потом обратно на дверь, когда приходит осознание. Он повернул дверную ручку, услышав, как я разговариваю с Маккеем. Замок находится с противоположной стороны.
Он запер меня в спальне, чтобы отомстить.
— Нет! — кричу я, колотя кулаками по двери, зная, что это безрезультатно. — Джона!
Горячие слезы текут по моему лицу, когда я поворачиваюсь к окну и начинаю колотить по стеклу, видя, как он переходит улицу, со смертоносной решимостью. Я пытаюсь открыть окно, но его заклинило. Оно не поддается, а мои руки слишком слабы.
Нет.
Я бросаю взгляд на грузовик на подъездной дорожке и чуть не умираю.
Макс.
Они близнецы. Джона не знает, что они близнецы.
Он собирается напасть не на того человека.
Меня охватывает тошнотворное, звериное чувство. Ощущение, будто…
Может, Джона все-таки убийца?
Это яд в моих венах. Черная смола, сочащаяся по моей крови. Это в тысячу раз мучительнее, чем то чувство, которое охватило меня, когда я пролетела тридцать футов до земли и тяжело приземлилась, мои кости ломались, сердце сжималось, все вокруг расплывалось в черноту.
Я кричу во всю мощь своих легких, прижав обе ладони к окну, наблюдая, как Джона приближается к порогу их дома.
Быстро соображая, бегу в другой конец комнаты, нащупываю под кроватью бейсбольную биту, затем возвращаюсь к окну и со всей силы бью ею по стеклу. Оно разлетается вдребезги. Я двигаюсь инстинктивно, не обращая внимания на свои травмы, и на то, как мои все еще слабые ноги сопротивляются подъему.
Выбираюсь наружу, осколки разбитого стекла царапают мне кожу, когда я вываливаюсь из окна и падаю в мокрую траву. Молния вспыхивает на графитовом небе. Раздается гром, но не громче моего истошного крика, который я издаю в грозу.
Я поднимаю взгляд.
Джона уже внутри.
— Джона! Джона! — кричу я, поднимаясь на дрожащие ноги и устремляясь вперед. — Нет, нет! Близнецы! Они близнецы!
Я перебегаю улицу. Камни и щебень пытаются сбить меня с ног. Я вижу красное, вижу неон и звезды перед глазами, мое сердце колотится в такт раскатам грома.
Я скольжу по лужайке перед их домом, пытаясь удержаться от падения, когда раздается выстрел.
Выстрел.
Я застываю на месте, отшатнувшись назад под действием невидимой силы. Мои глаза расширяются, превращаясь в слезящиеся от паники блюдца. Я снова вскрикиваю, когда картечь превращает мои внутренности в пепел.
Я даже не помню, как влетаю в их парадную дверь. Не помню, как оказываюсь там, дрожа и крича в их гостиной, глядя на залитое кровью тело, не в силах понять, кто распростерся у моих ног.
Макс, любовь всей моей жизни.
Или Маккей.
Я не могу вспомнить, во что он был одет. Я вообще ничего не могу вспомнить.