Со своим высоким хвостом и бело-розовым сарафаном она похожа на единорога, который уносит меня в свой сказочный мир чудес.
Также известный как эта дерьмовая вечеринка у костра с кучей идиотов, которые мне не нравятся.
— Элла!
Я застываю на месте. Я — олень в свете фар перед величественным единорогом.
— Привет.
— Ты сделала это! Честно говоря, не думала, что ты придешь. — Она берет меня под руку, обдавая блестками и арбузным ароматом спрея для тела. — Пойдем. Я представлю тебя всем.
Я позволяю ей тащить меня вперед, спотыкаясь, чтобы не отстать от нее.
— Уверена, что все знают, кто я такая. И лучше бы не знали.
— Не будь такой занудой.
— Ладно. — Я пытаюсь снова. — Я — искрометная оптимистка с неистовой тягой к приключениям и веселью.
— Вот это настрой!
Мы подходим к бревенчатым скамьям, расставленным вокруг костра, когда клубы дыма скрывают шокированные выражения лиц, которые, я уверена, смотрят на меня. Смех мгновенно стихает.
Я убила веселье.
Кажется, Бринн не беспокоит тишина, воцарившаяся в группе, и она переплетает наши пальцы, словно нас связывают близкие узы, как будто она не дала мне свой номер телефона всего двадцать четыре часа назад. Когда она оживленно представляет меня, ее ладонь сжимает мою, и я ценю ее доброту. Я заставляю себя улыбнуться и машу свободной рукой.
Дым застилает глаза, пепел подступает к горлу. Я настолько вышла из своей зоны комфорта, что забыла, как это — чувствовать себя комфортно. В Нэшвилле у меня были друзья. Социальная жизнь. Я не была единорогом, как Бринн, но знала, кто я, и чувствовала свою принадлежность и общность. Люди улыбались мне в коридорах, приглашали на вечеринки у костра и прогулки на лодке по озеру Перси Прист.
Сейчас же даже моя собственная толстовка пытается меня задушить.
Я почесываю ключицу, переминаясь с ноги на ногу.
— Привет.
Жалко.
Никто ничего не говорит, что, я полагаю, является маленьким чудом, учитывая альтернативу. Они просто возвращаются к разговорам между собой, словно я невидимка.
Бринн! тащит меня дальше к линии воды, где вырисовываются силуэты двух фигур, разговаривающих друг с другом. Я уже могу сказать, что один из них — Макс Мэннинг, по тому, как расправлены его плечи и взъерошены волосы в свете бледный луны. Маккей стоит рядом с ним с пивом в руке, его профиль поразительно похож на профиль Макса, только с более длинными волосами, которые доходят до плеч.
— Я хочу познакомить тебя с Маккеем, моим парнем, — говорит мне Бринн, все еще таща меня за руку. — И его братом, Максом. Кажется, они живут рядом с тобой.
— Да. Через дорогу, — подтверждаю я. — И я их уже знаю. Я жила здесь с отцом целый год, когда мы были в первом классе. Мы вместе ходили в школу.
Ее глаза распахиваются, пока мы продвигаемся вперед.
— Ого! Я этого не знала. Я переехала сюда, когда училась в средней школе. Нам обязательно нужно собраться вместе и посмотреть фильм или что-нибудь еще. — Она делает паузу, глядя в сторону. — Во всяком случае, у меня дома. Мне не разрешают бывать в доме Маккея. Думаю, его отец немного не в себе.
— О, правда? — Я сразу же сочувствую мистеру Мэннингу, поскольку «не в себе» почти всегда означает непонимание.
Она пожимает плечами.
— Я не знаю. Маккей никогда о нем не говорит.
— Как долго вы встречаетесь?
— Шесть месяцев.
Шесть месяцев — долгий срок, чтобы не познакомиться с родителями, но, с другой стороны, что я знаю об отношениях? Ничего. Я ничего не знаю.
Кивнув, я иду рядом с ней, когда она отпускает мою ладонь.
— Я видела вас вместе в коридорах, — говорю я. — Он тебе действительно нравится.
Девушка сияет, как лунный луч, перекидывая свой длинный хвост через плечо.
— Мне кажется, я люблю его, Элла. Это странно? — Покачав головой, она взмахивает рукой в воздухе, как бы стирая вопрос. — Не отвечай. Я и так знаю, что ты подумаешь, что это странно. У тебя анти-любовь в глазах.
— Что? У меня? — Я несколько раз моргаю, словно пытаясь разглядеть собственные глаза. — Думаю, люди называют это «стервозным лицом».
Она морщит нос.
— Это недостойный термин для девушек с болью в глазах. Всегда ненавидела это выражение. — Затем она хватает меня за плечи и останавливает на месте, прежде чем мы достигаем подножия холма. — Что ты видишь, когда смотришь на меня?
Блеск. Повсюду.