Затем, к всеобщему удивлению, он отпускает уничижительный комментарий:
— Я и не думал, что у тебя есть какие-то положительные качества, Санбери, но с этими сиськами ты себя оправдываешь.
Макс вскакивает со скамейки и выплескивает содержимое своего стакана в лицо Энди.
— Твою мать, Мэннинг!
— Имей уважение, кусок дерьма. — Макс возвращается на свое место рядом со мной, бросает пустой стаканчик в огонь, и пластик скручивается и обугливается.
Мои щеки горят. Сердце бешено колотиться.
Я сижу ошеломленная, подняв руки ладонями вперед, а моя грудь вздымается от всплеска адреналина.
Это было… неожиданно.
Энди смеется, стряхивая влагу с футболки и проводя языком по подбородку, чтобы попробовать капли на вкус.
— Вода, — дразнит он. — Чертова киска.
Макс снова встает, глядя в мои широко раскрытые глаза.
— Хочешь прогуляться?
— Нет. Что? Ладно, — выдыхаю я, с трудом справляясь с шоком.
Я сжимаю банку с газировкой и встаю со скамейки, а затем начинаю торопливо идти перед ним к кромке воды. Я слышу, как парень идет за мной, шорох поднимаемого песка и шелест травинок, когда выбрасываю «Доктор Пеппер» в контейнер для мусора.
— Итак, почему мы идем прогуляться?
— Я иду, — говорит он. — Ты бежишь.
Я замедляю шаг и смотрю, как он идет рядом со мной, засунув руки в карманы. Бицепсы, испещренные голубыми венами, под лунным светом напрягаются. На нем нет толстовки, а рукава футболки обрезаны у плеч.
— Оцениваешь меня для матча по армрестлингу, да?
Макс заметил, что я уставилась на его руки. Мое лицо пылает еще сильнее, и я решаю сменить тему.
— Что это было там?
Он беззаботно пожимает плечами.
— Энди Сэндвелл сделал неуважительный комментарий в твой адрес, и я отреагировал соответствующим образом.
— Тебе не нужно было этого делать. Мне не нужно, чтобы кто-то меня спасал.
Некоторое время он молчит, пока мы бредем к озеру. Лунный свет рисует на воде мерцающую дорожку, словно зеркало, усыпанное звездной пылью.
— Никто никогда не нуждается в спасении, — говорит он, и наши шаги замедляются. — Но иногда это приятно.
Оглядываюсь по сторонам, гадая, куда подевались Бринн и Маккей. Я позволяю его ответу повиснуть в воздухе, не зная, как его воспринимать или что сказать. Макс продолжает это делать. Он постоянно завязывает мой язык узлом и превращает мои слова в пепел. Я не привыкла к такому.
— Почему ты захотел прогуляться со мной? — снова спрашиваю я, теребя обтрепанный край своей майки. — Все считают меня довольно отталкивающей.
Наступает еще одна долгая пауза, когда легкий бриз развевает мои волосы вокруг лица. Затем Макс мягко говорит:
— Убери слово «отталкивающая», и я с тобой соглашусь1.
Мой мозг переключается, и я чуть не задыхаюсь. Тяжелый комок застревает в горле, когда перевожу взгляд на него.
— Ты… считаешь меня красивой?
Мы останавливаемся на краю озера, где песок встречается с водой.
— Да. Конечно. — Он ведет себя так, будто это признание не имеет большого значения.
Я смотрю на него, разинув рот.
— Ты флиртуешь со мной?
— Это ты мне скажи. Я никогда ни с кем раньше не флиртовал, так что не знаю.
Комок в горле набухает, угрожая поглотить мой ответ, но мне удается выдавить:
— Похоже, ты флиртуешь.
— Тогда, наверное, так и есть. Тебя это беспокоит?
— Да. То есть… не совсем. — Я качаю головой, быстро моргая. — Вернее да.
Улыбка расползается по его лицу, и на щеках вспыхивают эти фирменные ямочки. Каждый раз, когда они появляются, кажется, что он делится маленьким секретом, превращая обычный момент в нечто более интимное, более личное.
— Что именно? — задается он вопросом. — Мне можно с тобой флиртовать или нет?
С трудом сглатываю, проводя липкими ладонями по бедрам.
Я не занимаюсь интимными делами. И личными тоже.
Макс наблюдает за мной, с нетерпением ожидая моего ответа, его сияющие глаза сканируют мое лицо в поисках реакции. Что-то внутри меня немного тает. Думаю, это мое сердце. Липкие кусочки начинают стекать, медленно спускаясь по моей груди и оседая в животе теплой лужицей.
Наверное, именно сейчас я должна улыбнуться ему в ответ, сказать что-нибудь кокетливое или спросить, что он делает завтра, чтобы мы могли составить планы.
Но в истинной манере Эллы я бросаю его, как трусиха.
Отступая, я бормочу что-то на прощание и быстро машу рукой.