Я вздрагиваю, когда она указывает вниз свободной рукой и объявляет:
— Я выиграла!
В ее тоне сквозит энтузиазм.
Волнение скользит по ее лицу, как искусно брошенный камень по воде.
Я не обращаю внимание на соревнующиеся палки, слишком заворожённый тем, как на лице Эллы расцветает улыбка. Я очарован солнечными бликами в ее волосах и тем, как они смягчают и согревают ее. От этого девушка выглядит так, словно создана для этого, точно так же, как я, помнится, думал в тот день в парке.
Тихо, не задумываясь, я бормочу:
— Отличная работа, Солнышко.
Она несколько раз моргает, задумавшись. Наконец, отпускает мое запястье и поднимает на меня взгляд.
— Солнышко?
— Да. — Я почесываю голову, удивляясь, почему у меня вырвалось это прозвище, а также почему мои внутренние мысли резко свернули в эту сторону. — Твоя фамилия Санбери2, — пожимая плечами, объясняю я, поднимая взгляд к ясному небу. — Кроме того… солнце придает твоим волосам рубиновый оттенок. Это довольно мило.
Элла переминается с ноги на ногу, похоже, у нее аллергия на комплименты. Затем начинает играть со своими волосами, пропуская красно-каштановые пряди между пальцами.
— Уверена, что есть более подходящие прозвища. — Она обдумывает их. — Мог бы называть меня понедельником. Никто не любит понедельники.
— Так уж получилось, что я люблю понедельники, но я немного нонконформист3.
На ее лице мелькает еще одна крошечная улыбка, когда она снова смотрит на меня из-под длинных, черных ресниц.
— Знакомо.
— Наверное, у нас все-таки есть что-то общее.
Сначала я боюсь, что она замкнется в себе. Убежит. Запрыгнет на свой красный велосипед и оставит меня в пыли, превращая нашу зарождающуюся дружбу в простую тень, которая исчезает в свете ее стремительного бегства.
Но все, что она говорит, это:
— Хочешь сыграть еще один раунд?
Мое сердце замирает от перспективы провести с ней больше времени, от осознания того, что она впускает меня, пусть даже таким незначительным образом. Потому что я знаю, что это не пустяк — не для Эллы. Она запрограммировала себя на то, чтобы не подпускать людей. Я распознаю признаки, потому что также хорошо обучен уклоняться от эмоций. Как две стороны одной медали, мы оба овладели искусством держать мир на расстоянии вытянутой руки, превратив одиночество в свой щит.
Но ее броня ослабла. Ее щит приопущен.
Я проник внутрь.
Подхожу к куче палок и вытаскиваю еще две из уменьшающейся кучки.
— Хорошо, Солнышко. Лучший из десяти. Если я выиграю, ты пойдешь со мной на «Осенний бал». — Затем добавляю, на всякий случай: — Как друзья.
Она поджимает губы.
— Ни за что.
— Отлично. Значит пойдешь со мной на музыкальный фестиваль. Моя любимая группа играет в Ноксвилле. — И снова добавляю: — Как друзья. Мы можем пригласить Бринн и Маккея и сделать это совместным мероприятием.
В ее глазах мелькает задумчивость, когда она изучает меня, обдумывая условия. Затем со вздохом уступает.
— Договорились.
Я улыбаюсь от уха до уха, протягивая ей палочку.
Мы проводим вторую половину дня, бросая палочки с моста, бегая туда-сюда от перил к перилам и наблюдая, как вода решает нашу судьбу. Каждый раз, когда мы отпускаем ветки, Элла хватает меня за запястье, чтобы перетянуть на другую сторону моста, как будто это инстинкт — как будто я не знал бы, куда идти, если бы она не вела меня за руку, — и каждый раз от ее прикосновения по моей коже пробегают мурашки.
Мы играем в палочки Винни-Пуха, пока солнце не опускается ниже и не пролетает час.
Это глупо.
Это просто.
Думаю, как раз то, что нам нужно.
Элла умудряется выходить победительницей в каждом раунде, ее палочки всегда в последнюю секунду отрываются от моих, что заставляет девушку победно вскидывать руки, пока солнечные лучи освещают ее в новом свете.
В итоге она побеждает.
И все же, когда я ухожу с моста, чтобы пойти поплавать, с ее легкой улыбкой запечатленной в моей памяти… такое чувство, будто это я выиграл.
Я не хотел засыпать.
Приоткрываю веки, на ресницах трепещут блики заходящего солнца. Розовый, золотой, оранжевый.
Оранжевый.
Я сразу же думаю о ней.
Приподнимаюсь на локтях и поднимаю взгляд к мосту надо мной. Ее велосипед все еще стоит там, прислоненный к потертым перилам. Прошло по меньшей мере два часа с тех пор, как мы сбросили палочки с моста, но ее велосипед все еще там.