Легкая улыбка все еще играет на моих губах, как любимая закладка, сохраняющая место в главе, к которой я с нетерпением жду возвращения.
— Я не возражала против твоих визитов, — признаю я. — Спасибо, что составил мне компанию.
Он кивает.
— Можешь отплатить мне тем же, составив компанию за обедом у ивы.
Упрямая одиночка внутри меня жаждет отказать ему. Убежать. Запереться в кабинке туалета и запихивать в себя сухой сэндвич с индейкой, ожидая звонка. Это удобно и безопасно. А мысль об обратном, подобна костлявому пальцу, тычущему мне в бок, снова и снова, пока это не станет всем, что я могу чувствовать.
Бежать.
Но тут Макс скользит своей рукой к моей, соединяя их вместе и притягивая меня ближе, пока мы идем по коридору.
Он смотрит на меня сверху вниз, выражение его лица робкое. Взгляд нежный.
И внезапно… это становится всем, что я могу чувствовать.
Я дочитываю «Монстра», пока жду Макса на поляне после школы. В начале книги есть отрывок, который не выходит у меня из головы с тех пор, как я его прочитала:
«Пытаться предсказать непредсказуемое».
Это относится к концовке фильма. Если вы напишете сценарий фильма слишком предсказуемо, зрители примут решение еще до его окончания.
В каком-то смысле наша жизнь похожа на фильм, а зрители — это люди, которыми мы себя окружаем. Что-то подсказывает мне, что мой фильм чертовски предсказуем.
Печальная девушка грустит.
Печальная девушка переезжает в новый город, где все ее ненавидят.
Печальная девушка поддается мучениям и ведет унылую, ничем не примечательную жизнь.
Конец.
Возможно, моя капитуляция, когда Энди бросил меня в озеро, была безрассудной попыткой закрутить сюжет. Все предсказывали, что я вынырну из воды и доберусь до причала. Они думали, что я отряхнусь и буду выкрикивать непристойности в лучах заходящего солнца, выпятив грудь и сжав кулаки, и мое жалкое существование будет продолжаться в том же духе.
Но я ничего этого не сделала.
Я утонула.
Я удивила всех, позволив себе утонуть.
Выкуси, предсказуемость!
В конце концов, предсказуемость — это не что иное, как похититель острых ощущений.
Закинув ноги на скамейку, я наблюдаю, как солнце отбрасывает бледные полосы света на поляну, а ветви деревьев создают пляшущие тени на участках травы и земли. Шаги раздаются в нескольких футах от меня, хруст веток под ботинками заставляет меня повернуть голову.
Через несколько секунд в проеме появляется Макс, и я проклинаю свое глупое сердце за то, что оно, черт возьми, только что сделало. Какой-то странный скачок.
Может, мне нужно записаться на ЭКГ?
Я захлопываю книгу и сажусь прямо.
— А вот и я, удовлетворяю твою зловещую просьбу встретиться с тобой на поляне после школы.
Он все еще в своей толстовке с капюшоном, рукава закатаны.
— Прости, что прозвучало зловеще.
— Не стоит. Именно это меня и подкупило.
Его губы подергиваются.
— Пойдем. Я хочу тебе кое-что показать.
— О, тоже зловеще. — Я вскакиваю со скамейки, готовая и нетерпеливая. — Запишите меня.
На его лице появляется широкая улыбка, и парень опускает голову, как будто пытается ее скрыть. Черт, это даже мило. Особенно когда он взъерошивает волосы и поднимает на меня глаза.
Я сглатываю, отгоняя эти непрошенные мысли.
Затем наклоняюсь, чтобы достать рюкзак и засунуть в него книгу, после чего застегиваю молнию. Прохладный ветерок ласкает мою кожу, а несколько усохших на солнце листьев порхают вокруг нас, словно осенние снежинки. Макс смотрит на меня, пока я закидываю рюкзак на плечо.
— Что? — спрашиваю я.
Парень делает неуверенный шаг вперед и протягивает руку, вытаскивая золотисто-зеленый лист из моей спутанной гривы волос. Немного замешкавшись, он медленно разжимает пальцы.
— Следуй за мной, — говорит Макс, прежде чем развернуться и уйти.
Инстинктивно я провожу пальцами по волосам, к которым он только что прикоснулся, прежде чем побежать за ним.
— Куда мы идем?
— В Мексику.
— О, я люблю чилакилес.
Я смотрю на него снизу-вверх, пока мы двигаемся в тандеме, замечая его откинутый капюшон и темные рукава, закатанные до локтей. Поношенные и выцветшие джинсы обтягивают две длинные ноги, а его ботинки с потертостями и пятнами грязи вздымают гравий рядом со мной.
На дворе ноябрь, и погода стала прохладнее. Осенью в Теннесси наблюдается широкий диапазон температур — от жаркой и влажной до прохладной и морозной. Сегодня — около пятидесяти по Фаренгейту, что, на мой взгляд, просто идеально. Моя бледная кожа плохо переносит палящее солнце, и мое предпочтение толстовок и уютных свитеров всегда было неуместным в этом штате. Честно говоря, я бы, наверное, не полюбила Мексику. Пляжи грязные и полны потных людей, а песок — это жестокая природная версия блесток.