Я не отвечаю ему, позволяя хоть раз разобраться с папой.
Я не могу оставаться здесь.
Иду в прихожую и ищу свои кроссовки, мое равновесие колеблется, как лист, цепляющийся за ветку во время урагана. Я нахожу пару чьих-то ботинок. Развязанные и на один размер меньше, они выносят меня за дверь в прохладную ночь.
Я ковыляю по лужайке перед домом с кровавой раной на голове.
Растерянный и с разбитым сердцем.
Дрожу без рубашки.
И через две минуты я уже стучусь в окно Эллы.
ГЛАВА 14
МАКС
Не знаю, зачем я сюда пришел.
Элла, наверное, нанесет мне еще один удар в голову своей лавовой лампой, когда увидит меня без рубашки за окном в темноте ночи, похожего на потерявшегося, раненого зверя.
Проходит несколько секунд, прежде чем я наконец слышу скрип ее приближающихся шагов. Я готовлюсь к удару, когда занавески раздвигаются и появляется Элла.
Она моргает.
Застывает на месте.
Одетая только в белую майку и выцветшие серые шорты для сна, девушка смотрит на меня, осознавая мое присутствие. Оценивая мое состояние. Ее лицо становится пепельным, когда она стоит там, оглядывая меня с головы до ног сквозь пыльное стекло, ее глаза остекленели, словно она видит призрака.
Может, я и есть призрак? Возможно, мой отец убил меня на полу своей спальни.
Черт возьми, если это так, она должна чувствовать себя польщенной тем, что я здесь. Есть не так много людей, о которых я заботился бы настолько, чтобы преследовать их в загробной жизни. Элла Санбери попала в их число.
Я смотрю на нее, не находя слов. Не зная, что сказать и как объясниться.
Разве призраки могут говорить?
Окно открывается, и девушка высовывается наружу, вцепившись пальцами в подоконник.
— Вот дерьмо. Что с тобой случилось?
Мое горло сжимается от болезненного сглатывания. Я слегка качаю головой, и это легкое движение вызывает ощущение давления за глазами. У меня кружится голова. Я покачиваюсь на месте, почти заваливаясь вправо, когда Элла протягивает руку, хватает меня за запястье и сжимает.
Зеленые глаза вспыхивают беспокойством, а темные брови изгибаются, когда девушка большим пальцем скользит по моей коже.
— Вау… Эй, заходи внутрь. — Она слегка тянет меня вперед. — Давай. Я разбужу маму, и мы отвезем тебя в больницу.
— Нет.
— Макс… у тебя кровь.
— Никаких больниц. — Я поднимаю свободную руку и касаюсь виска кончиками пальцев. К порезу у линии роста волос, оставленному настольной лампой моего отца. Мои пальцы становятся липкими и влажными. — Со мной все будет в порядке, — бормочу я. — Могу я… остаться на ночь?
Глупый вопрос. Дико неуместный. Мы еще только начинаем узнавать друг друга, а я спрашиваю, могу ли переночевать в ее спальне. Мои глаза на мгновение закрываются, когда я пытаюсь отступить.
— Прости. Я могу просто…
— Заходи в дом, ладно?
В ее тоне нет ни тени сомнения. У меня нет сил сомневаться, поэтому я принимаю приглашение и делаю шаг вперед. Ее рука все еще обвивает мое запястье. Окно ее спальни находится на уровне земли, поэтому через него достаточно легко пролезть, даже с вероятным сотрясением мозга. Элла помогает мне забраться внутрь, ее теплые ладони скользят по моим обнаженным рукам, поддерживая меня за плечи и сохраняя опору, пока я опускаю подошвы своих разномастных ботинок на пол ее спальни.
Мы задерживаемся на мгновение, пока мои глаза привыкают к темноте комнаты. Она ладонями скользит вниз по моим бицепсам, а ее обеспокоенное выражение лица с каждой секундой становится все более отчетливым. Когда Элла отходит, я осторожно, медленно отступаю назад, чтобы не рухнуть к ее ногам.
Я сохраняю вертикальное положение и приваливаюсь спиной к стене.
— Спасибо. Извини… я знаю, что уже поздно.
Элла обходит меня и берет стул, подтаскивая его к столу.
— Садись. — Затем она бросается к тумбочке и включает лавовую лампу, и комната окрашивается в пурпурно-розовый оттенок. — Что, черт возьми, с тобой случилось? Ты подрался?
Присаживаясь, я опускаю голову и переплетаю пальцы за шеей. От этого жеста меня пронзает еще большая боль, но я отмахиваюсь от нее.
— Мой отец. У него был ночной кошмар… он принял меня за кого-то другого и попытался вырубить лампой.
— О, боже! — Элла бросается ко мне и тут же опускается между моими коленями, упираясь ладонями в оба моих бедра, словно это пустяк. Как будто это совершенно естественно. — Можешь оставаться здесь столько, сколько тебе нужно. С мамой проблем не будет. Я все объясню.