Подняв палец вверх, он оживляется, словно его озарило.
— Кстати, это не тебя я видел в том видео…
— Пойдем, Энди. Она странная, — говорит жующий жвачку брюнет, хлопая его по плечу.
Подтвержденный-Энди подмигивает мне, прежде чем юркнуть в один из оживленных классов и скрыться из виду.
Я не могу сдержать внутреннего содрогания, когда его слова проникают сквозь мою броню, но стараюсь не обращать на это внимания, хватаю фотографию с пола и бросаю ее в ближайшую мусорную корзину.
Я уже собираюсь повернуть обратно к торговому автомату, когда мимо меня проносится блондинка в ярко розовом сарафане. Бринн Фишер с визгом бросается в объятия Маккея, и они вдвоем отступают назад, когда ее парень ловит ее за бедра, и они страстно целуются у нас на глазах, устраивая сцену.
Я неловко переминаюсь с ноги на ногу. Меня никогда не целовали подобным образом, и я втайне задаюсь вопросом, каково это.
Забудьте об этом: Меня вообще никогда не целовали, и точка.
Снова забудьте: Мне все равно.
Осыпав его бесконечными поцелуями, Бринн опускается на свои белые кроссовки и наклоняется за рюкзаком, который уронила у своих ног. Когда поднимается, ослепительно улыбается в мою сторону.
— Привет, Элла!
Она как жевательная резинка к моей черной лакрице.
Я стягиваю с головы шапочку и приглаживаю волосы, удивленная тем, что она назвала меня по имени. Все зовут меня Санбери, или новенькая, или как-там-ее. И это самые добрые варианты.
— Привет, — бормочу я, поднимая руку в нерешительном взмахе.
— Ты пойдешь на вечеринку у костра у обрывов завтра вечером?
Я абсолютно уверена, что пропустила это приглашение.
— Не планировала. Все считают меня неудачницей, так что это, наверное, будет неловко.
— Ты не неудачница.
— Вся школа так считает, Бринн. Если верить этому городу, то я умру неудачницей. На моем надгробии будет написано: «Она была неудачницей. И проиграла». — Я пожимаю плечами, изображая безразличие, хотя мое сердце немного замирает. — Все в порядке.
— Это так драматично, — отвечает Бринн сквозь смех. — Да пошли они все. Я думаю, ты классная.
Робкая улыбка появляется на моих губах как раз в тот момент, когда раздается звонок.
Бринн перекидывает сумку с учебниками через плечо и направляется ко мне.
— Начало в восемь. Я могу заехать за тобой, если тебя нужно подвезти. — Прежде чем убежать в класс, она достает гелевую ручку, берет меня за запястье и нацарапывает семь цифр на внутренней стороне моего предплечья. — Это мой номер. Пиши мне в любое время!
Я настолько ошеломлена этим жестом, этим знаком дружбы, что ответ не идет у меня с языка, поэтому я лишь киваю.
Ее улыбка становится еще ярче, прежде чем девушка разворачивается, взмахивая волосами, и тащит Маккея за собой по коридору.
Макс не смотрит на меня, запихивая пачку сигарет в карман, хватая охапку учебников и устремляясь за ними.
Пока остальные ученики расходятся по классам, я разглядываю надпись, написанную на моей коже фиолетовыми чернилами. Наклоняю руку из стороны в сторону, наблюдая, как цифры мерцают блестящими крапинками под флуоресцентными лампами.
Друг.
У меня их не было уже больше года. С тех пор как все бросили меня после того, как стало известно о Джоне. Моя мать, Кэндис Санбери, владела популярной конноспортивной фермой и была очень уважаемым инструктором по верховой езде, пока весь Нэшвилл не поместил мою семью под пресловутый микроскоп и не вымазал наше имя в грязи. И все же это было ничто по сравнению с тем, что нам пришлось пережить в последующие месяцы.
Вандализм. Угрозы.
Даже насилие.
Мне пришлось носить перцовый баллончик в сумке, когда я ходила по школьным коридорам до конца года обучения, после того как друг, ставший врагом, толкнул меня на школьной беговой дорожке с такой силой, что я вывихнула лодыжку.
Мы не стали выдвигать обвинения. Мама была слишком занята тем, что пыталась вытащить Джону из тюрьмы, чтобы беспокоиться о сломанной лодыжке.
И это меня вполне устраивало. Меньше всего мне хотелось привлекать к себе еще больше негативного внимания.
Пытаясь отогнать шквал горько-сладких воспоминаний, я вздыхаю, опускаю руку и направляюсь к торговому автомату за «Доктором Пеппером».
Опустив в автомат несколько долларовых купюр, делаю свой выбор и бросаю взгляд на настенные часы, уже зная, что опаздываю на занятия. Ничего страшного — уверена, никто и не заметит.