И тут дверь распахивается.
Вы поднимаете глаза.
Сначала ваш взгляд фиксируется на их ногах, желая увидеть хорошо знакомые кроссовки, которые вы купили для них, или их любимые туфли на высоких каблуках, украшенные камнями. Ваш взгляд устремляется вверх, внутри все сжимается от триумфа, благоговения и чертовой благодарности, когда вы, наконец, видите лицо, которое так ждали.
Элла смотрит на меня с таким же выражением, а затем слегка пожимает плечами. Самоуничижительное пожатие плечами, как бы говорящее: «А вот и я».
Она пришла.
Она действительно здесь, и я не могу сдержать медленно растягивающуюся улыбку, пока удерживаю ее взгляд на расстоянии двадцати футов.
— Хочешь потанцевать?
Я вздрагиваю, забыв, что кто-то сжимает мою руку. Пронзительный голос долетает до моего уха и разрывает связь, и это не тот голос, который я так хотел услышать. От девушки рядом со мной пахнет соленьями и цветочными духами, а я скучаю по аромату цитрусовых и жимолости.
— Не совсем. — Я стряхиваю ее руку со своей. Я даже не заметил, что она была там, потому что был слишком занят поисками того, кого никак не ожидал найти.
Я уже собираюсь сделать шаг вперед, когда Маккей тянет меня назад, обхватив Бринн за плечи другой рукой.
— Зацени, чувак, — говорит он, прокручивая свои текстовые сообщения. — Вечеринка у Моррисона после танцев. У него есть бочонок.
— Это будет грандиозно! — говорит Бринн. — Родители Моррисона живут прямо на берегу озера. Позже они запустят фейерверк. — Она прижимает обе руки к сердцу и мечтательно смотрит на моего брата. — Только представь, как красиво будет выглядеть вода, окрашенная во все эти цвета. Так романтично!
Не так уж много вещей, которые я бы предпочел делать реже.
— Отлично. По дороге завези меня домой, чтобы я мог этого избежать.
Когда мое внимание возвращается к Элле, ее уже загнал в угол один из баскетбольных приятелей Маккея, Джон. Он наклонился вперед и что-то шепчет ей на ухо. Его мясистая рука опускается ей на талию, костяшки пальцев, сжимающих стаканчик с пуншем в ее кулаке, белеют.
Я начинаю двигаться.
— Макс! — зовет Либби. — Ты куда?
Я игнорирую ее. Она не моя пара, так что я не чувствую себя виноватым. Через три секунды протискиваюсь между Эллой и баскетболистом-придурком.
— Привет, Джон. Я слышал, у столика с пуншем раздают бесплатное пиво. Для всех возрастов. Только сегодня вечером.
Глаза Джона расширяются.
— Круто. — Он отходит, подмигивая Элле, прежде чем раствориться в толпе.
Я забираю стаканчик из руки Эллы, ставлю его на стол и, воспользовавшись случаем, обхватываю ее за талию и прижимаю к себе.
— Макс. — Ладони Эллы ложатся мне на грудь, но она не отталкивает меня. — Что ты делаешь? Никто не разрешить пить несовершеннолетним. А он как раз рассказывал мне об аллей-уп7. — Она притворяется заинтересованной.
— Я просто хороший друг и спасаю тебя.
— Спасаешь меня от невинного разговора? — Она смотрит на меня, длинные ресницы трепещут. — Ты так хорошо меня знаешь.
Улыбка расплывается на ее лице, когда я опускаю руки на ее бедра, слегка придерживая, а наши ноги начинают двигаться. Элла отводит взгляд, но не отстраняется. Ее пальцы касаются передней части моей груди, прежде чем она медленно скользит ими по моим бицепсам и останавливается там.
Я сглатываю. Ее прикосновение мягкое и неуверенное, как будто она точно знает, куда положить руки, но не уверена, стоит ли.
— Не думал, что ты придешь, — говорю я ей, мой голос слегка дрожит. — Я впечатлен.
Мы продолжаем двигаться, продолжаем раскачиваться. Песня сменяется на что-то более медленное, в стиле кантри. Она бросает взгляд через танцпол в сторону моей компании.
— Не хотела уводить тебя от твоей пары.
— Она не моя пара.
— Не думаю, что она знает об этом.
— Думаю, теперь знает.
Элла снова поднимает на меня взгляд. Нерешительный, неуверенный. Ее руки лежат на моих плечах, а мои — на ее бедрах. И от нее пахнет цитрусовыми деревьями в весеннюю пору. В моей груди возникает какое-то чувство. Такое же чувство я испытывал, когда был в ее спальне той ночью, когда она стояла на коленях между моих ног и осторожно проводила пальцами по моему лицу, латая не только рану на голове.
Как по команде, ее внимание переключилось на пластырь-бабочку, все еще приклеенную к моему виску.
— Как твоя голова?
— Заживает. — Я чувствую, что мое сердце тоже заживает, но не говорю этого.
— Я надела платье. — Элла морщит нос, как будто эта мысль вызывает у нее отвращение, а потом хихикает под нос. — Я не носила платья уже много лет.