— Папа, — предупреждаю я. Его странная смена тем и личные вопросы почти так же отталкивают, как и спагетти, которые я разогреваю.
Элла качает головой, посылая мне крошечную улыбку.
— Все в порядке. И, честно говоря, я не такой уж романтик. Скорее, наоборот.
— Ерунда. — Папа проводит рукой по воздуху, словно разрывая ее слова на куски. — В твоих глазах много любви. Действительно, много. Тебе просто нужно вытащить ее из себя и поделиться с миром. Сейчас она в ловушке. Романтизируй свою жизнь.
Я собираюсь снова вмешаться, но Элла поднимает руку, останавливая меня. Она смотрит на моего отца остекленевшим взглядом.
— Что вы имеете в виду?
— Я имею в виду то, что сказал, дорогая. Романтизируй свою жизнь. Не живи каждый день так, будто он последний. Проживай каждый день так, будто он первый. Последние дни трагичны. Первые волнительны и полны праздника. Смотри на каждый восход солнца так, будто впервые видишь такие цвета. Слушай свою любимую песню так, словно никогда не слышала такой прекрасной мелодии. Если сделаешь каждый день праздником, тебе никогда не будет скучно в своей собственной истории.
Я останавливаюсь, возвращаясь к плите. Слова отца окатывают меня волной тепла. Я давно не слышал от него столько чертовски разумных слов, и от этой мысли у меня чуть не подкашиваются колени. Когда я смотрю на Эллу, она смотрит на него с выражением, которое отражает мое собственное. В ее глазах блестят слезы, а губы подрагивают от нежного удивления.
Что на неё нашло?
Элла делает глубокий вдох.
— Это… очень мудро. Спасибо.
— У меня бывают моменты. — Отец берет вилку и вонзает ее в грудинку. — Давайте есть.
Мы едим.
Мы смеемся.
Мы играем в «Эрудит», пока не садится солнце. Элла придвигает стул ближе к моему, ее голая нога касается моей штанины. Когда я тянусь за ее рукой, она переплетает наши пальцы, и так мы сидим до тех пор, пока огонь в плите не превращается в тлеющие угли, а в окно не просачивается свет звезд. Мы держимся за руки не в первый раз, но я притворяюсь, что это так.
Мне кажется, что это так.
Когда ночь сгущается, я тянусь к пыльной полке и беру лежащую там книгу, ту самую, которую планировал подарить Элле за ужином.
— Эй, у меня есть кое-что для тебя, — говорю я, бросая ей книгу. Она ловит ее. — Ты читала эту книгу?
«Убить пересмешника».
— Конечно, — отвечает она.
Улыбаясь, я наблюдаю, как она опускает взгляд на свои колени и перелистывает старый экземпляр книги в поисках чего-то, что, как она знает, спрятано внутри. Когда находит это, то замирает, склонив голову и обхватив края пальцами с оранжевыми ногтями.
Элла поднимает на меня глаза, и ее улыбка становится лучезарной в свете фонаря.
«Ты редко побеждаешь, но иногда это случается».
Мы играем еще одну партию в «Эрудит».
Мы все сидим вместе, ведем обычную беседу, шутим и играем в настольные игры, после того как съели самую вкусную грудинку, которую когда-либо готовили, а книга лежит рядом с нами, как тихое напоминание.
И каким-то образом, даже несмотря на разрушенные стены, расстеленные брезенты и неокрашенную штукатурку…
Благодаря Элле этот дом наконец-то чувствуется настоящим домом.
ГЛАВА 22
ЭЛЛА
Вполне логично, что мы заканчиваем вечер, бросая палочки с моста, пока лунный свет поблескивает на воде. Серебристая рябь смотрит на нас, когда мы наклоняемся бок о бок, а затем мчимся к противоположным перилам.
Смеясь, я показываю вниз на поток.
— Я снова выиграла. В этом ты полный отстой.
— Я и не подозревал, что здесь есть какая-то стратегия.
— Должна быть. Я никогда не видела, чтобы кто-то проигрывал каждый раз.
Макс вздыхает и качает головой, перегнувшись через перила.
— Вода проклята.
— Не с моей точки зрения. — Я прислоняю его к перилам, и наши локти сталкиваются. Даже от малейшего прикосновения меня обдает жаром. Взглянув на него, я пробегаюсь взглядом по его профилю. — Твой отец был… неожиданным, — говорю я. — Он не такой, каким я его представляла.
Его челюсть подергивается, когда Макс смотрит вниз на мерцающий ручей.
— Да. Я давно не видел его таким… трезвомыслящим. — Макс поднимает голову и смотрит в небо. — Я не замечал, чтобы он пил в последнее время. Должно быть, он уже прошел стадию детоксикации.
Я поворачиваюсь, прижимаясь спиной к перилам.
— Он кажется хорошим человеком, который просто сбился с пути.
— Как я и говорил, — соглашается Макс. — Маккей считает, что он безнадежен.