— И да, мы все слышали. — Шаги Маккея удаляются.
Выпучив глаза от ужаса, я натягиваю нижнее белье и чуть не падаю, когда прыгаю на одной ноге.
— Черт. Ужас.
Макс следует моему примеру, глядя в зеркало, чтобы поправить пуговицы на рубашке, пригладить волосы и заново застегнуть ремень.
— Я сказал им, что нам нужно быстро закончить проект.
— Угу. Проект «Доведи Эллу до головокружительного экстаза с помощью руки» хорошо засвидетельствован в Джунипер-Фоллс. Спасибо.
— Я пытался заткнуть тебя.
— Надо было подождать. В моем доме сейчас полно людей.
— Ты так на меня смотрела, Солнышко. И твои волосы так красиво смотрелись на фоне елочных огней. И это платье… — Он поворачивается ко мне, окидывая меня оценивающим взглядом. — Я не смог удержаться.
— Поэтому превратил меня в растопленное масло. — Ухмыляясь, я взбиваю волосы перед зеркалом и стираю черные полосы под глазами, прежде чем отпереть дверь и распахнуть ее, молясь, чтобы запах секса и подростковых гормонов не просочился наружу.
Макс выходит рядом со мной, поправляя штаны.
Я ухмыляюсь шире.
Я отплачу ему позже.
Музыка льется из проигрывателя, который привезли Бринн и ее отцы, и рождественская музыка наполняет воздух волшебством, присыпанным снегом, несмотря на то, что температура у меня внутри колеблется в районе середины лета в Южной Флориде. Прочистив горло, я пересекаю гостиную и слегка машу рукой гостям, рассеянным по всему помещению.
Все пялятся.
Бринн делает вид, что ничего не замечает, поднимаясь с дивана в вишнево-красном платье с узором из снежинок.
— Счастливого Рождества! — радостно восклицает она. Она произносит это так, словно разрывает гигантскую подарочную упаковку, ее руки высоко подняты, и на всех сыплется мишура.
Макс сжимает мою тазовую кость, прежде чем присоединиться к Маккею на кухне, чтобы помочь с лазаньей.
— Счастливого Рождества! — бормочу я Бринн и надеюсь, что мое платье не зацепилось за нижнее белье. А ведь такое возможно.
Наш дом полон мерцающих огоньков, аппетитных запеканок и всех моих любимых людей. В главной комнате, занимая половину пространства, под небольшим наклоном стоит свежая сосна. Макс помог нам с мамой срубить ее, а затем мы провели чудесный воскресный день, украшая ее лампочками, серебристой мишурой и ностальгическими украшениями, которые достали из пыльных коробок в сарае.
С момента моего первого поцелуя с Максом на мосту прошел почти месяц, и вот наступил канун Рождества. Мы решили устроить «Рождество друзей», чтобы отпраздновать то, что для всех нас кажется заслуженным началом новой жизни. Честно говоря, в этом году есть что праздновать. Мой статус отношений перешел от «отстой и одиночество на веки вечные» к «примерной подружке, хотя я и ненавижу титулы». В последнее время у меня не было никаких заметных психических срывов, мы с мамой в лучших отношениях, потому что в последнее время у нее странно хорошее настроение, а папа Макса, похоже, перешел черту постоянной трезвости.
Декабрь был хорошим месяцем.
Бринн обхватывает меня рукой и ведет к дивану, незаметно вытаскивая сзади платье из нижнего белья.
А-а-а! Я так и знала.
Мои щеки пылают, параллельно с теплом в комнате, исходящим от расположенной рядом печи. Мы обе усаживаемся на огромный диван, справа от нас — Мэтти и Пит, слева — мама и отец Кая, Риккардо. Кай сидит напротив нас на пуфике и потягивает из бокала праздничный пунш, а мужчины Мэннинг любезно готовят на кухне пиршество.
Я замечаю, как мама украдкой поглядывает на Макса, и ее невысказанное одобрение звучит громче, чем звон посуды и тонкий гул разговоров в комнате. Она провожает его взглядом, пока он расставляет миски с салатом и тарелки с запеканкой, а затем одаривает меня теплой, искренней улыбкой. Она ничего не говорит. Невысказанные слова проносятся между нами, и ее глаза говорят о том, что она горда. Испытывает облегчение. И благодарна Максу и нашим зарождающимся отношениям, которые вытащили меня с самого дна и стали спасательным кругом.
— Мы с сыном очень признательны за приглашение, — говорит Риккардо, нарушая тишину и откидываясь на спинку стула с коктейлем в руке. — Трудно акклиматизироваться в новом городе.
Мама кивает.
— Нам слишком хорошо знакомо это чувство. Приятно осознавать, что мы не одиноки.
— Я восхищаюсь твоей смелостью и силой, Кэндис. Сегодняшнее знакомство с тобой открыло мне глаза самым позитивным образом. — Когда мама краснеет и прикусывает губу, Риккардо поворачивается к ней с робкой улыбкой. — Кай рассказал мне, как добра к нему твоя дочь.