Когда вошла Винни, ее осунувшееся лицо ужаснуло Скотта. Он вскочил, чтобы пододвинуть ей стул.
— Ты плохо спала. Давай налью тебе чаю.
Он направился к буфету, где выстроились в ряд блюда, накрытые крышками.
— Если б ты поехал, Скотт, — выпалила вдруг Винни безо всяких предисловий, но он понял, что она имела в виду.
— Господи, Боже мой! — тяжко вздохнул он.
Глядя на него, Винни понимала его состояние.
Она плохо спала ночью и сейчас чувствовала пульсирующую боль в голове.
— Я понимаю, что слишком много от тебя требую, — с жаром воскликнула она, — но только ты можешь уговорить Алекс вернуться сюда. Мейн–Ройял принадлежит тебе. Я же не могу задержаться в Сиднее надолго. Я должна сдать работу в срок.
В молчании Макларен наполнил чашку чаем, поставил ее перед теткой и снова сел.
— Винни, ты знаешь, для тебя я сделал бы что угодно. Ты мне дороже всех. Но поехать к Алекс? Увидеть ее? Говорить с ней? Пригласить ее вернуться в Мейн–Ройял? Не пойдет.
— Кроме нее, ты никого не любил, Скотти.
— Между прочим, я нахожу Валери очень привлекательной, — протянул он.
— Она, конечно, продержалась дольше остальных. — Винни невольно улыбнулась, очарованная, как всегда, богатством и красотой оттенков его голоса. — Но она не тронула твоего сердца. Я слишком хорошо знаю тебя, Скотти.
— Тогда почему ты просишь меня встретиться с Алекс? — спросил он с вызовом.
— Потому что никто не умел заботиться о ней так, как ты, — сказала Винни. — Может быть, карьера Алекс закончена. У обыкновенных людей колено заживает, и они продолжают нормальную жизнь, но балеринам приходится выдерживать чудовищные нагрузки. Не у нее первой рухнула карьера из–за травмы.
В глубине души Макларена шевельнулась жалость… и еще что–то, что он не хотел определять словами.
— Даже если так, как ты могла вообразить, будто нам удастся все начать сначала? Алекс уже не та, какой была. Она теперь примадонна, блестящая балерина. И потом, я просто не пойду на это, Вин. — В его голосе зазвучали жесткие нотки. — Ни одна женщина не сделает из меня дурака… Дважды.
Винни резко отвернулась к окну, из которого открывался вид на цветущие баугинии — розовые, белые и вишневые.
— И я любила только один раз, — промолвила она негромко, словно говорила сама с собой. — Даже сейчас, в шестьдесят лет, я ничего не забыла.
— Это охотника за наследством, что ли? — осведомился Макларен с едва заметной иронией. Все в семье знали о неудачной любовной истории Винни.
— Так думал о нем мой отец, — с горечью возразила Винни. — Родители считали его обаятельным мошенником. Хотя маме–то он нравился, но она никогда не пошла бы против отца.
— А разве они оказались не правы, Вин? — очень мягко спросил Макларен.
Красивые серые глаза Винни были полны печали.
— У него, и правда, не было ни гроша. Он шатался по всему миру в поисках приключений. Но я верю, что он по–настоящему любил меня.
Макларен встал и положил руку ей на плечо.
— Ну, значит, так и было, Вин. Ты прекрасная женщина.
— Теперь он стал важной персоной, — добавила Винни со слабой улыбкой,
Макларен изумленно воззрился на нее.
— Что–то я ничего об этом не слышал.
Винни пожала плечами.
— Он переменил имя. Отрастил весьма почтенную бороду. Но я все равно его узнала. Я узнала бы его где угодно.
Макларен был заинтригован, его аквамариновые глаза заблестели.
— И ты мне скажешь?
— Лучше забыть обо всем, милый, — сказала Винни небрежно. — Вряд ли ему захочется вспоминать меня и мое семейство. Все мы причинили ему много боли и очень унизили его. Отец буквально выгнал его с фермы, ославил как проходимца. Но все–таки я, должно быть, была ему не совсем безразлична, потому что после всего этого он прислал мне больше десятка писем. Мама отдала их мне только после смерти отца. Мне было уже под пятьдесят, представляешь?
На лице Макларена появилось сардоническое выражение.
— Представляю, я же знаю своих дедушку и бабушку. Ты не держишь на них обиды, Винни? — спросил он, думая о том, что у нее есть для этого все основания.
Винни взглянула на него с улыбкой.
— Нет, милый. Отец считал, что поступил правильно. Если бы у меня хватило мужества, мне надо было бы уехать из дому. Но я не уехала. Ведь тогда считали, что я выйду за Гранта Макэвана. Все этого ожидали, особенно бедняжка Грант. Считали, что я одумаюсь. Но я так и не одумалась.