И вот он я, сижу в кабинете у Матвея Леонидовича и смотрю, как адвокат моей жены дает ей бумаги на подпись. Все очень конфиденциально, без суда, без раздела имущества, без свидетелей. Только мы и наши юристы, а Алеся, даже ни разу не посмотрела в мою сторону, даже когда вошла в кабинет. Не знаю, что это было, но, когда она открыла дверь, у меня даже полился холодный пот, такого равнодушия к этой ситуации – не ожидал.
- Вот здесь, Алеся, еще поставьте подпись, - говорит ее адвокат, Альбина, кажется. – Матвей Леонидович, моя клиентка забирает себе только автомобиль подаренный вашим клиентом и мобильный телефон.
- И вещи, - поправила Алеся, так и не подняв на меня глаза. – Только вещи, украшения я оставила.
- Алеся, ты можешь забрать все, что хочешь, только давай поговорим? - пытаюсь найти лазейку к разговору.
- Альбина, еще я могу рассчитывать на то, чтобы мой бывший муж, перестал донимать своими разговорами? – я вообще сел в лужу, уже так легко «бывший муж»?
- Не могу гарантировать, это немного не в моей компетенции, - любезно отвечает Альбина и смотрит сначала на меня, затем на Матвея. – Можете не донимать мою клиентку?
- Донимать? Я все еще ее муж, пока я не подписал ничего, - ору в попытке привлечь внимание, но она смотрит куда угодно, только не в мою сторону.
- Андрей Алексеевич, может сделаем перерыв? – Матвей переживает, что я сейчас сорвусь, он за последний месяц, видел меня во многих кондициях, но не в такой агрессии.
А я не могу взять себя в руки, мои нервы на пределе. Этот развод курам на смех, с учетом того, что ей даже ничего от меня не нужно. Это какой-то долбанный кошмар, я не могу до нее достучаться и даже не понимаю, что делать, уже начинается паника от происходящего. Словно эти трое уже все решили, а меня просто поставили перед фактом. Нет, так не получится. Заремский так дела не ведет.
- Вышли все, кроме Алеси, - говорю пока еще спокойно. Мне нужно это время. Нужно посмотреть ей в глаза и понять, что у меня еще есть шанс.
- Андрей… - пытается мой адвокат указать, что мы не на моем совещании и тут совсем другие законы, но мне плевать, этим людям все равно я плачу деньги, так пусть делают так как я скажу.
- Я сказал, вышли все, вашу мать, сколько мне еще надо просить?! – рявкаю и смотрю по сторонам.
Алеся даже немного подпрыгнула от напора моего голоса, но не придала этому значения, лишь посмотрела в след своей адвокатессе, словно осталась одна в клетке с тигром. Привыкай дорогая, теперь я буду по-другому общаться с тобой, раз ты такая упрямая.
Глава 20
Когда мы остаемся вдвоем, в кабинете становится нечем дышать, словно эти юристы унесли с собой весь кислород из помещения.
- Итак, мы теперь будем общаться в такой манере? – спрашиваю свою, пока еще, жену.
- Мы с тобой очень скоро уже ни в какой манере общаться не будем, - ровно отвечает Алеся, снова даже не подняв головы. Хорошо, мне уже начинает нравится эта ее игра.
- Ты подумала, как ты будешь жить? На что ты будешь жить? На свои гонорары от фотографий? Сдашь в субаренду студию, продашь машину? Дом родителей? Рита вообще знает, что ты ее лишила финансирования?
- Я сама помогу Рите отдать долги и жить нормально, без твоей помощи Заремский, - ее голос слегка дрожит, видимо я ударил по больному, но все равно сидит ко мне в пол-оборота и по-прежнему не смотрит на меня. Как будто я такой ужасный, что ей неприятно. Никогда не думал, что ты такая чопорная, милая.
- А фамилию, вернешь свою девичью, ты ее еще помнишь? – знаю, я козел, но мне нужно вытащить Алесю на эмоции, это становится уже не смешно. – Ты столько лет замужем, малыш, что вряд ли помнишь, фамилию от рождения. Что же ты не побрезговала машиной? Боишься троллейбусов? Слушай, а может ты просто решила сменить мужа, потому что решила, что проблема во мне, раз ты не могла выносить ребенка?
- Хватит, - не выдерживает она.
Все. Это в какой-то мере помогло, она вся сжалась, словно я ее ударил, а я никогда на Алесю не поднимал руки, но мои слова сейчас ударили больнее, поэтому она встала с места и двинулась в сторону двери.
- Посмотри на меня, Алеся, пожалуйста, - выкрикиваю я и подлетаю к ней. Мне ничего не остается, как грубо ее развернуть лицом к себе и заглянуть в эти голубые глаза, некогда мной любимые. Они были полны слез и сожаления, только я пока не понял, сожаления на счет чего конкретно.