Люси воспользовалась случаем, чтобы улизнуть, и, проходя мимо садовника, она прошептала что-то вроде «странная какая-то». Кэти моргнула, не веря своим ушам, но так как садовник улыбался ей, то она решила, что просто ослышалась.
Последние две коробки, принесенные одна за другой, совершенно добили Купера, и он, задыхаясь, пожаловался на их тяжесть.
— Мои камни и окаменелости, — коротко сообщила она, усаживаясь на кровать, которая оказалась чересчур мягкой, что неприятно поразило ее.
— Окаменелости, мисс?
Впервые она не испытывала желания рассказать о своем увлечении. И тем не менее, не могла показаться невежливой и проигнорировать его вопросительный взгляд.
— Морские животные, — равнодушно произнесла она, — и некоторые растения.
— Морские животные и… растения? — Садовник взглянул на деревянные коробки с плотно прибитыми крышками, потом его взгляд снова переместился на Кэти — он разглядывал ее с откровенным подозрением. — Они там, внутри?
— Совершенно правильно. — Она бросила на него отсутствующий взгляд, вспоминая о своей крепкой и жесткой кровати с волосяным матрасом и пестрым стеганым одеялом.
Купер в стратегических целях отступил на несколько шагов назад и спросил вкрадчивым тоном:
— А они не умрут, мисс, в этих заколоченных ящиках?
— Умрут? — равнодушно повторила она. — Им триста миллионов лет.
Она подумала, что, может, удобнее устроиться на полу.
— Неужели? — Купер перевел дыхание и отступил еще немного назад. — Это очень интересно — в самом деле, очень интересно. Вы сказали, триста миллионов лет?
— Некоторым из них — да. А некоторым только двести пятьдесят.
— Всего-то, мисс? — Он рассмеялся, продолжая продвигаться к двери. Его настороженные глаза не отрывались от ее лица, он добавил с легкой дрожью в голосе: — Просто подростки, так можно сказать. — Он уже добрался до открытой двери, как вдруг Кэти осознала, что происходит.
— О, простите, мистер Купер — я просто задумалась… — Но садовник уже исчез, довольно поспешно захлопнув за собой дверь, словно за ним гнались. Кэти нахмурилась, припомнив, что Люси исчезла из виду тоже довольно поспешно.
Она начала распаковывать вещи, чувствуя себя виноватой перед садовником. Ведь для нее не составило бы никакого труда все подробно объяснить. Но вскоре она уже забыла об этом. Вряд ли его заинтересовали бы объяснения, даже если бы у нее было настроение это делать.
Несколько ее платьев сиротливо разместились в огромном гардеробе, и хватило одного ящика, чтобы его заполнили ее вещи. В комнате разливалось приятное тепло, но она, привыкшая к чистому прохладному воздуху торфяников, почти задыхалась. Ручка на батарее привлекла ее внимание; она повернула ее неловко, словно опасаясь, что та может взорваться, но ничего особенного не произошло, а через несколько минут девушка с облегчением почувствовала, что в комнате стало прохладнее.
В комнате не было книжных шкафов, поэтому она оставила книги нераспакованными; что же касалось минералов и окаменелостей, то Кэти украсила ими подоконник, туалетный столик и даже водрузила на верхушку шкафчика.
После этого девушке стало немного уютнее, хотя комната ей по-прежнему не нравилась. Глубоко, до боли в груди, вздохнула Кэти и спустилась вниз в гостиную, где у огня в большом кресле сидел Чарльз, поглощенный чтением брошюры, лежащей у него на коленях.
— Твой отец был умным человеком. — Он поднял глаза и без улыбки посмотрел на нее, похлопывая по брошюре. — Он так хорошо разбирался в геологических формациях.
— Откуда вы взяли ее? — Кэти присела на коврик у его ног и прижалась головой к его коленям так, как она обычно сидела с Полем. Если Чарльз что-то и почувствовал, то он тщательно это скрыл.
— На полу в машине; она, должно быть, выпала из какого-нибудь ящика. — Теперь он листал страницы с довольно равнодушным видом. Когда Чарльз снова заговорил, его тон был совершенно бесстрастным. — Эти маленькие карты просто превосходны. Кажется, твой отец к тому же был и замечательным картографом.
После его слов последовала долгая пауза, и Кэти скромно проговорила:
— Эти карты составляла я.
— Ты… ты составила эти карты? — Его голос остался холодным, но в нем прозвучали уважительные нотки.
— У Поля это получалось гораздо лучше. Он составил карты почти всего нашего района — и в более крупном масштабе, разумеется. — Она повернулась, чтобы взглянуть на карты в книге. — Контуры здесь несколько приблизительные.
— Я не очень внимательно разглядывал контуры, но сама карта так красиво выполнена. — Его голос снова потерял всякое выражение. — Я не думаю, что карты Поля лучше, чем эти. — Он посмотрел на ее склоненную голову, на волосы, рассыпавшиеся по карте, прядь лежала и на его запястье. — Ты очень талантливая, Кэти.
Она застенчиво улыбнулась и спросила, не желает ли он посмотреть другие карты — большего размера.
— Да, в самом деле, я бы хотел… и, может, также и карты твоего отца?
— Они были на самом дне, под всеми моими книгами, — извинялась она десять минут спустя. — Я не думала, что на это уйдет так много времени.
— Твои книги? Да, я заметил их еще в твоем коттедже. — Он замолчал, его губы мрачно скривились, и Кэти решила, что, возможно, заголовки этих книг его смутили. Ведь все это были технические книги, книги по палеонтологии, минералогии и литологии, а также многочисленные тома по плейсестонскому периоду — то есть все те книги, которые необходимы, чтобы получить ученую степень по геологии. — Мы должны купить тебе книжный шкаф. Я приеду домой в следующие выходные, мы поедем в город и купим все, что тебе необходимо.
— В следующие выходные? — Ее голос дрогнул. — Не значит ли это, что завтра вы уезжаете?
— Я должен ехать. Тебе будет хорошо с моей мачехой и ее дочерью, их обеих ты встретишь завтра утром, до того, как я уеду. Я поговорю с ними сегодня вечером и объясню причины, по которым ты приехала сюда. Так что завтра утром, когда ты познакомишься с ними, они уже будут знать о тебе. — Он слабо улыбнулся и, кажется, оживился. — Они удивятся, что нашлась моя давно потерянная племянница, но полагаю, окажут тебе радушный прием.
Это прозвучало не очень убедительно, и Кэти с негодованием воскликнула:
— Я никогда раньше не жила с женщинами — я совершенно не умею с ними ладить! Видите ли, даже нашими гостями были одни мужчины-путешественники — хайкеры, геологи и бродяги.
— Здесь живет также Стив. Ты найдешь в нем родственную душу. Я уже упоминал о нем?
Она кивнула.
— Вы сказали, что его интересуют только еда, сон и книги, — тусклым голосом напомнила она.
— И тем не менее, ты полюбишь его. Как я уже говорил, он когда-то был бродягой, так что вы должны сойтись. — Он засмеялся. — Я говорю это в самом хорошем смысле. Он любит природу, значит, у вас есть что-то общее.
Кэти засмеялась вслед за ним, впервые обнаружив ямочки на щеках, и глаза ее ярко блеснули. Глаза Чарльза странно вспыхнули. Казалось, его охватило некоторое напряжение, и резким движением он потянул руку к одной из карт, которые она принесла. Передав ему карту, Кэти и на этот раз примостилась рядом с ним, поддерживая одну сторону карты, в то время как другая была развернута на его коленях.
— Это одна из карт Поля. Видите, разве она не лучше, чем моя?
— Она, разумеется, превосходна, — согласился он, хотя в его голосе звучало странное разочарование. Его взгляд скользнул на другие карты, лежащие на ковре. — А что там?
Она посмотрела на него, разочарованная отсутствием у него энтузиазма. Затем взяла другую карту и раскрыла ее.