Выйдя на тропу, я услышал достаточно мелодичный голос:
— И тебе Vatt'gern.
Не утерпев все-таки оглянулся, увидел спину эльфа, спокойно шагавшего в другую сторону.
После чего я выбросил эту встречу из головы, а смысл заморачиваться, ну встретились и встретились, аккуратно разошлись бортами и дальше каждый продолжил путь.
На третий день пути мне прям под ноги выпрыгнул заяц, быстро создав и применив знак ирден, я подхватил тушку обездвиженного лопоухого, свернув ему шею, вот мне и ужин с завтраком, а то сухари с вяленым мясом осточертели.
На пятый день появилась развилка, сама тропинка шла дальше и стала намного уже заметно, что дальше почти никто не ходит, все сворачивают в другую сторону, так сделал и я.
А через полдня пути вышел на большак.
На дороге периодически попадались то крестьяне идущие по своим делам, то мелкие торговцы, везущие свой товар.
К закату солнца я вышел то ли к большой деревне, то ли к маленькому городку, который опоясывали деревянные стены, но справа и слева размещались бедняцкие халупы. А нет, вдали видны были нормальные, ухоженные дома.
Подойдя к воротам города, я уплатил монету за вход, стражник меня внимательно осмотрел и лишь пренебрежительно бросил:
— Еще одна нелюдь пожаловала, — и, сплюнув на землю, отвернулся.
Поблуждав немного по городку и два раза вляпавшись в отходы жизнедеятельности, я нашел таверну.
Вывеска была прикреплена к забору, на ней намалевана кружка пива и связка колбасы.
Во дворе меня встретил парень лет шестнадцати на вид, в грязной старенькой рубахе и штанах, да в кожаных ботинках, рыжий, весь веснушках.
— Что желает, милсдарь? — обратился ко мне парень со всей доброжелательностью.
— Это же таверна? — спросил я в ответ.
— Истинно так, милсдарь, это таверна уважаемого Гравика, лучшая во всех Соловьях.
— Ну тогда держи, — протянул я ему уздцы Буси, сам же после того как паренек их взял, снял седельные мешки, — накормить овсом и помыть.
Паренек молча потянул Бусю за собой, я же отвернулся и пошел внутрь.
Таверна как таверна, столы с сидящими за ними посетителями, душно, ну хоть чисто. В углу находилась стойка и стоящий за ней мужчина. Кроме естественного освещения, идущего с улицы через маленькие оконца, на потолке висела еще люстра с зажженными свечами, их было пять, большие и массивные давали весьма скудное освещение, но можно сказать справлялись со своей задачей.
Трактирщик представлял собой худую каланчу с маленькой бородкой и редкими волосами пшеничного цвета, одет он был в чистую рубаху из некрашеной ткани, а поверх красовалась кожаная безрукавка, больше из-за стойки и не разглядеть, да я и не стремился, мне местная мода как-то до одного места.
— Здравствуйте, уважаемый, есть комнаты свободные да и пожевать чего-нибудь? — обратился я к трактирщику.
Оглядев меня, он задержался взглядом на медальоне и расплылся в слащавой улыбке. Болгарин, наверно.
— Две монеты за ночлег, одна за ужин и одна за кружку пива, а пиво у меня лучшее в этом городе, так что не побрезгуйте, милсдарь ведьмак.
— Держи, — кинул ему запрашиваемые деньги, — пошли, комнату сначала покажешь.
Он махом сгреб монеты со стойки и направился на лестницу, на втором этаже открыв одну из дверей.
— Вот, милсдарь, пожалуйте, комнатка, а ежели хотите с себя смыть пот с дороги, то ванна еще одна монета, вам ее суда и принесут да водой наполнят.
Комната не представляла собой что-то особенное, кушетка возле одной из стен и небольшое окошко. Пройдясь к лежанке, я кинул на нее вещи и повернулся к трактирщику:
— Устраивает, а с ванной потом. Помыться не мешало бы, несет от меня, я бы даже сказал, воняет.
Трактирщик протянул ключ и пошел, но возле двери обернулся и спросил:
— Насчет ужина распорядиться?
Я молча кивнул.
Усевшись на кровать, стянул сапоги, эх, хорошо, посидев так минут пять, давая ногам подышать и не дыша сам. Вновь надел сапоги и пошел в зал, не забыв закрыть дверь.
Разместившись за одним из столов возле стенки, стал ожидать ужина и разглядывать посетителей.
Их прям можно по группам разделить. За одним сидели крестьяне с каким-то затравленным видом. За другим ремесленники, вон среди них кузнец выделяется шириной плеч и ожогом на руке, эти явно были поуверенней в себе. За другим же сидел в одиночестве, как мне кажется или богатый путешественник или торговец, нет, все-таки торговец. За соседним столом пятеро здоровых бугаев, да при оружии, изредка бросая взгляды на торговца, явно его охрана.