— А ты что воевый, что ли?
Воевый, и что это значит, воин, наверно?
Погладив рукоять клинка, я даже немного его вытащил и ответил с той же улыбкой:
— Воевый.
И тут ребят как прорвало, и понеслись вопросы, а надолго ли в городок, а где бывал? А по делу или проездом? А дам ли мечи подержать? И буду ли пиво?
Надо было прервать поток красноречия, а то не заткнешь любопытных.
— Пиво буду, — и с ожиданием посмотрел на одного из парней. Тот быстро наполнил кружку и протянул мне.
Выхлебав ее в пару глотков, я крякнул:
— Эх, хорошо, — и протянул обратно.
— В городок на пару месяцев и по делу, мечи посмотреть дам, но с утра, сегодня уже поздно, и есть хочу. Удачи, парни.
Развернувшись пошел во двор таверны.
— Э, Рин, погодь, мы ж здесь работаем, — и парень шагнул ко мне, протянув руки к уздечке. — Обиходим как надо. — Я передал повод ему в руки, сам же снял притороченные мешки со своими вещами.
— Это, Рин, ты осторожней, — Горшак кивнул в сторону таверны, — сегодня там наемники с купцом и дюже злые, даже Хевина пнули, из-за того что он долго ворота открывал. Мы сперва подумали, что ты с ними. А ты походу не с ними.
— Спасибо, Горшак, я действительно не с ними, — и тепло ему улыбнулся, шагнул в сторону таверны.
Зайдя внутрь, я застыл на пороге, очень уж много там народа было, кто пил, а кто уже песни орал, кто-то курил трубку, по залу сновали симпатичные разносчицы. А за одним из столов сидели наемники во главе с купцом. Четверо вооруженных мужиков в кожаных куртках с металлическим накладками, пятым был купец в синем камзоле с большой золотой цепью на груди, лысоватый с немного раскосыми глазами.
Пройдя к барной стойке, за которой стоял толстоватый бородач, я оперся о столешницу и спросил:
— Комнаты есть свободные?
— Есть. Вам только комнату, али еще чего? — бросил он на меня взгляд.
— Помыться бы еще не мешало, — даже не задумываясь, ответил я.
— Тогда с вас четыре марки, ежели кушать изволите, то это уже отдельно.
— Ага, давай, — подцепив из кошеля четыре монеты, положил на стойку.
Трактирщик кликнул парнишку, который ошивался рядом, на вид лет четырнадцати, долговязый, одетый в простую рубаху, подпоясанную обычной бечевой.
Протянул ему ключ и, что-то шепнув на ухо, обратился ко мне:
— Господин, вот Мишко вас проводит до комнаты и насчет ванны позаботится.
Зайдя в комнату вслед за мальцом, я остановился в дверях, до того был удивлен, это что «вип»-номер этой гостиницы? Пол устилали вязаные дорожки и коврики разных цветов и оттенков, это создавало уют. Возле стены стоял платяной шкаф и комод, покрытый темным лаком, а посередине комнаты возвышалась большая двуспальная кровать, выполненная из массива, простенькая, без изысков, справа располагалось большое двухстворчатое окно с чистыми стеклами, а под ним массивный сундук, окованный железом, с навесным замком, из которого торчал ключ. Подойдя к кровати, обратил внимание на матрас, нет, даже не матрас, а полноценная перина. Укрытая полноценным постельным бельем, нет, не белоснежной простынкой, а отбеленной и достаточно мягкой тканью из льна, а сверху была такая же укрывная простыня, после же шло само одеяло из какой-то грубой и толстой ткани.
— Господин, — окликнул меня мальчонка, не смея отвлекать, пока я с изумлением изучал столь шикарное ложе, — сейчас воду нагреют и наполнят бадью.
— Спасибо, а много займет по времени, и бадью сюда принесут? — окинул взглядом помещение, не хотелось бы все залить и спать в такой комнате.
— Нет, господин, для омовения у нас э-э-э… «предесметроно»… э-э-э есть отдельное место, как будет готово, я вам сообщу и провожу, там котел уже топится, сегодня много людей так, тятька заранее озаботился.
— Хорошо, спасибо, я как раз отдохну. — Он лишь молча поклонился и покинул помещение, прикрыв за собой дверь.
Пройдя к сундуку, с грузил туда свои мешки и, сняв мечи, расположил там же.
Оставив на поясе кинжал и спрятанный засапожный нож. Сняв кожаную бронь и поддоспешник, остался в простой рубахе и таких же подштанниках, аж полегчало. Жарко в доспехе и не совсем удобно, но со временем привыкаешь, становится словно вторая кожа, но все же устаешь. Безопасность — наше все.
Приготовив чистые вещи, кинул их сверху сундука и прилег. А спустя пару минут на мягкой перине уже уснул сладким сном.
Сон был чуткий, это уже въелось в привычку, и когда по коридору кто-то проходил, скрепя половицами, я просыпался, прислушивался и вновь засыпал.
В этот раз кроме скрипа половиц открылась дверь, и на пороге комнаты застыл Мишко, видимо, принял меня за спящего и боялся разбудить.