— Это ж надо было так попасть, — Ду Хуа, накануне порадовавшая себя вином, горестно вздохнула, — Почему вместо Ли-лаоши нас внезапно поручили этому извергу…
— Говорят, что Ли-лаоши пришлось спешно покинуть школу по особо важному поручению, — Тоу Мо вклинился между неспешно идущими подругами и принюхался, — Кажется, вы вчера в наглую выпивали без меня.
Ли Цзы улыбнулась; у этого парня был страсть какой хороший нюх на алкоголь и его последствия. Сама она только по пьяным привычкам могла определить, что Хуахуа в одиночку таки опустошила горлянку. Девушка шмыгала носом, то и дело хваталась за голову и висла на локте у Ли Цзы. Типичная утренняя пьянь.
— Это не мы, это — она, — сдала подругу с потрохами, забавляясь, — Но Хуахуа явно очень сожалеет о содеянном.
Перекидываясь колкими фразами они вместе со всем потоком учеников добрались до тренировочного поля. Пришлось выйти за ворота школы, там не было защитного купола и солнце вкупе с сухим воздухом начало беспощадно саднить кожу. Все ждали карателя… то есть, учителя Вэня. Общее настроение было такое, словно всех собравшихся ждало наказание и это было не какое-нибудь чжань, а самое настоящее чжан.
— За что нам всё это… — простонала Ду Хуа, отчаянно пытаясь выглядеть менее подозрительно.
— Всё — это что? — вкрадчивый голос учителя Фын Бао заставил учеников подпрыгнуть на месте и выпрямить спины так ровно, словно к ним привязали линейку для наказаний.
Подруга осеклась и смешно округлила глаза; её щёчки-яблочки порозовели от неловкости. Момо хихикнул и попытался переключить внимание на себя:
— Учитель Вэнь, как будет проходить сегодняшний смотр умений?
Фын Бао лаоши не был плохим человеком, к тому же приходился Ли Цзы дядей, но даже она сама чаще говорила “каратель Вэнь”, нежили “Вэнь-шушу”. Строгий, жесткий человек полностью посвятивший себя изучению боевых техник школы. В военное время он точно был бы главнокомандующим.
— Будете выходить на поединки один на один, — много говорить он не любил, но для непонятливых студентов решил напомнить правила: — Убивать не можно, остальное пожалуйста. Кто то хочет пойти первым?
Как и ожидалось, смельчаков не нашлось — это было хуже казни чжань. Там хотя бы спокойно умер и вперёд на перерождение, а тут есть вероятность жестоко покалеченным, но до противного живым восстанавливаться до мэндуна. Никому добровольно идти на это не хотелось. Вэнь-лаоши вздохнул и ткнул пальцем в случайных людей. Из толпы вышли двое парней, оба неловкие и медлительные. Когда ученики вокруг них расступились Ли Цзы заметила стоящую поодаль Ван Шен. Занятно, значит, они находятся на одной ступени обучения не смотря на разницу в возрасте.
Вышедшие парни хоть и казались на первый взгляд полными лопухами, в бою сумели раскрыться и показать свою силу. Их навыки не отличались изяществом, скорее наоборот — движения были простоватыми, а выпады мечами крепко механически заучены. Будучи равными они оба получили примерно одинаковые легкие травмы и, испытывая неимоверное облегчение, отошли в сторону.
— Плохо, — учитель был недоволен и что-то черканул в оценочном листе, — следующие.
Ду Хуа тряслась, опасаясь за то, что её могут поставить против сильного адепта. Девушка не была хороша в бою, она имела крепкий ум и скорее годилась для бумажной работы, к тому же имела красивую каллиграфию и стройные мысли. Многие шутили, что она могла бы вознестись и стать вэньчан — богиней литературы.
— Ты, и… ты, — ещё одна случайная пара.
Ли Цзы уставилась на вышедшую в центр тренировочного поля Ван Шен. Та совсем не выказывала тревоги, а зря. Против неё поставили настоящего самодура, любимого сына главного советника. Он пакостливо ухмылялся, показательно перекидывая меч из одной руки в другую.
Непонятно как такое могло произойти, но Ван Шен оказалась безоружна. Не владела ли она вообще мечом или просто не знала, что нужно было придти по полной форме — не ясно. Но факт оставался фактом — безоружная девушка против дурного на голову парня с мечом.
— Вэнь-лаоши, это как-то… несправедливо, — одна из учениц робко подала голос, скорее всего она боялась и для себя подобного исхода.
— В бою нет места справедливости, — обрубил роптания учитель и бросил короткое: — Начинайте.
И Шу Цай не стал стесняться! Много ума и силы не нужно чтобы навредить безоружной девушке, но он хотел не просто навредить. Он хотел загнать её в угол, заставить молить о пощаде. Этот парень упивался чужой болью и часто делал гнусные вещи ради удовлетворения собственных желаний.