— Не знаю. В машине я спал, а потом мы оказались на улице без неба, и мама тащила меня за руку.
— Хорошо, Малон, успокойся, ты молодец. Знаешь что, подожди немножко, я покажу тебе фотографии, ты внимательно посмотришь и скажешь, узнаешь что-нибудь или нет.
Малон неподвижно сидит на кровати и послушно ждет.
Гути молчит. Притворился мертвым. Ничего, так бывает, когда будет можно, он оживет.
— Ну вот, Малон, смотри на экран. Узнаешь что-нибудь?
— Да.
— Вы с мамой были в этих магазинах?
— Да.
— Уверен?
— Ага. Там была такая же птичка — красная с зеленым. И попугай-пират.
— Ясно. Это очень важно, Малон. Я потом покажу тебе другие снимки, а сейчас рассказывай дальше. Где вы с мамой спрятались?
— В туалете. Я сидел на полу. Мама закрыла дверь, чтобы попугай не услышал.
— Что тебе говорила мама?
— Она сказала, что я все забуду, как ночные сны. Забуду, но должен стараться думать о ней каждый вечер перед сном. Думать изо всех сил. О ней и о нашем доме. О пляже. О пиратском корабле. О замке. Она все время повторяла, что картинки из моей головы исчезнут. Я не верил, но мама все время повторяла одно и то же. Ты забудешь, если перестанешь думать об этом перед сном. Все улетит, как листья с деревьев.
— А потом она отдала тебя твоей другой маме?
— Другая — не моя мама!
— Конечно, Малон, я поняла, потому и называю ее «другая мама». А что еще сказала твоя первая мама?
— Велела слушать Гути.
— Гути — это твоя игрушка? Привет, Гути! Значит, ты должен был слушать Гути?
— Да! Должен был, тайком.
— Он очень ловкий и умный, твой Гути! А как он помогает тебе не забывать?
— Говорит со мной.
— Гути с тобой разговаривает?
— Да.
— И когда же?
— Это секрет. Мама велела мне хранить его. А потом, в туалете, открыла тайну, как спастись от людоедов, если они захотят утащить меня в лес.
— Хорошо, я поняла и не буду об этом спрашивать. Больше мама ничего тебе не говорила, Малон?
— Говорила. Это…
— Что — это?
— Малон!
— Она назвала тебя по имени — Малон?
— Да. Мама сказала: Малон — красивое имя и ты должен на него отзываться.
— Но раньше тебя звали иначе? Помнишь как?
Малон мгновенно замыкается.
— Ничего, милый, бог с ним, с именем. Вспомни, что мама сказала потом.
— Ничего. Она плакала.
— Понятно. Можешь рассказать о доме, где ты жил раньше?
— Я почти ничего не помню. Гути редко об этом говорит.
— Но что-то у тебя в голове осталось? Ты рассказывал о море, о пиратском корабле, о башнях замка…
— Да! Сада там точно не было, только пляж. И море, прямо под окном моей комнаты. Я видел пиратский корабль, он был сломан пополам. А еще я помню ракету. И еще мне не разрешали уходить далеко от дома — из-за леса.
— Леса людоедов?
— Да.
— Опишешь мне его?
— Ладно. Деревья там высокие-превысокие, до самого неба. В джунглях живут людоеды, большие обезьяны, змеи, огромные пауки — ужас какие страшные, я видел одного.
— Больше ты ничего не помнишь?
— Нет.
— Ладно. Скажи мне… Малон. Я буду звать тебя Малон, пока мы не узнаем твое прежнее имя, идет? Вот и хорошо. Твой зверек, он какой породы?
— Он — Гути!
— Ясно… Гути. Поняла. Значит, он с тобой беседует. По правде. Не только у тебя в голове. Знаю, знаю, это секрет, но, может, все-таки объяснишь мне?
Малон затаил дыхание.
— Молчи, Гути! — шепотом приказал он, услышав шаги на лестнице. Караулить шумы в доме вошло у него в привычку, особенно по вечерам, когда он лежал в темноте под одеялом и слушал рассказы Гути.
Наверх поднималась Мама-да.
— Скорее, Гути, притворись, что спишь!
Его пушистый любимец успел замолчать вовремя: в комнату вошла Мама-да. Малон судорожно прижал игрушку к груди. Он очень гордился своим другом — Гути здорово притворялся.
Мама-да всегда чуть-чуть растягивает слова, особенно по вечерам, когда кажется такой усталой, что едва может договорить фразу до конца.
— Все в порядке, милый?
— Угу…
Малону хотелось, чтобы она ушла, но Мама-да, как и каждый вечер, присела на краешек кровати и погладила его по голове. А потом обняла — так сильно, что даже больно стало.
— Ты помнишь, родной, что завтра я встречаюсь с твоей учительницей?
Он не стал отвечать.
— Мне сказали, что ты придумываешь разные истории. Ты у меня фантазер, как все маленькие мальчики. Я очень тобой горжусь, но, знаешь, взрослые иногда принимают твои сказки за правду. Потому-то нас и вызвали в школу, понимаешь?