Иду курсом «норд–вест». Северо–запад. Если погода не переменится, дня через три–четыре течение прибьёт меня в Мужи — населённый пункт на левом берегу Оби, обозначенный на карте бледным еле заметным кружочком.
Разбросив руки и ноги, лежу, смотрю в небо. Лёгкие белые облачка парят в его синеве. С высоты небес лодка, надо полагать, почти не различимая песчинка, в которой, словно незримая молекула, разместился я вместе с походным барахлом и всей своей уже никому не нужной жизнью. А что, если, под микроскопом вовсе не простые молекулы, а в них заключены огромные жизненные пространства? А протоны и нейтроны — не что иное, как планеты, с кипящей на них жизнью, недоступной человеческому разуму? Ведь если поглядеть на всех нас с Марса, а это обязательно случится в ближайшем будущем, что увидят астронавты? Ни–че–го! Наша планета из далёкого космоса покажется им чуть мерцающей звёздочкой. Где там рассмотреть на ней города–мегаполисы, грохочущие поезда, дымящие заводы, морские лайнеры, летящие самолёты, шумные стадионы, не говоря уже о копошащихся на Земле живых существах?! И что представляет из себя Земля в масштабе Вселенной? Один из протонов или нейтронов, вращающихся вокруг ядра — Солнца? Кто–то большой и сильный видит всю нашу Вселенную всего лишь золотой каплей дождя среди многих других на радужном листе райского дерева. И миллиарды лет существования обозримой астрономами Вселенной соизмеримы с мгновениями Вечности бытия Высшей Силы, имя которой — Бог!
Однако, занесло меня в высокие материи. Напекло голову, не иначе. Зачерпнул ладошкой воды, смочил волосы, охладил лицо. Приподнялся на локтях, огляделся. Ни буксиров, ни моторных лодок. Вода, кругом одна вода. Ни ветерка, ни всплеска волны о резиновые борта. Ни угрожающего гудения оводов и нуденья комаров — не долетают гнусы сюда. Не слыхать посвиста утиных крыльев, журавлиных криков, гомона птиц. Приятно плыть, подобно пушистому облачку, отражённому в сверкающем светлыми бликами речном зеркале, нежиться, блаженствуя под ласковым августовским солнцем, млеть, закрыв глаза, наслаждаясь тишиной и покоем.
Этот тёплый, лучезарный, безмятежный день ниспослан Господом. Вечером, готовясь ко сну, сотворял я молитвы Отцу и Сыну и Святому Духу, Матери Божьей, Пресвятой Деве Марии, Ангелу–хранителю, коим поверял прегрешения свои, просил прощения, милости и заступничества. И молитвы не остались без внимания: поутру сквозь открытый полог палатки брызгами ярких лучей меня ослепило солнце. Поднимаясь всё выше над мокрым сосняком, оно озарило пурпурным светом высокий берег и воссияло над притихшей рекой, взывая к жизни мир Природы. И Рай Царствия Небесного мне видится похожим на сегодняшний божественный день.
Боже Праведный! Безмерно счастлив я созерцать красоту, Тобой созданную!
Пресвятая Богородица! Спасительница моя бескорыстная, любящая из любящих, добрейшая из добрейших! Ты вдохнула в меня жизнь, исцелила от смертельного недуга!
Ангел–хранитель! Защитник мой надёжный, друг верный! Под белым крылом Твоим в безопасности я. Не перечесть страшных случаев, в которых Ты отвёл от меня несчастье.
Не у всякого участника войны пять пуль просвистели у виска.
Три из них миновали мою голову во время работы в милиции. Две шевельнули волосы на ней в уссурийской тайге на охоте.
Об этих счастливых избавлениях от гибели расскажу позже, а сейчас с Вашего позволения, воображаемый читатель, подремлю немного в столь благостный час.
Наша служба и опасна, и трудна…
…Я шёл ночью и услышал звон разбиваемого стекла в киоске «Союзпечать». Неизвестный выскочил из него и кинулся наутёк.
— Стой! — крикнул я, бросаясь вдогонку. Неизвестный обернулся, блеснуло пламя, прогремел выстрел, и что–то ширкнуло справа возле уха. Я остановился, словно о стену ударился, лихорадочно размышляя, как поступить дальше. Пока думал, топот ног стрелявшего затих в темноте улицы.
…Позвонили граждане с улицы Кирова, сообщили, что некий гражданин палит из охотничьего ружья по прохожим из окна своей квартиры. Я и мой нештатный сотрудник Борис Белов немедленно сели в дежурную машину и понеслись на место происшествия. За углом «хрущёвки» столпились жильцы.
— Второй этаж, дверь прямо, — подсказали они.
Мы поднялись на площадку, постучали в дверь. Послышались ругательства.
— Откройте, милиция! — громко потребовал я. — Пока никого не убили, не ранили, откройте и замнём это дело тихо и мирно. Ружьё, конечно, не получите, но и протокол составлять не буду…