Но я цел. У меня есть лодка, спички, посуда, продукты, радиоприёмник, топор, часы, бинокль, палатка, рыболовная сеть и другие вещи. К счастью, дневниковые тетради висели на мачте в планшете и не замокли».
На карте я нашёл приблизительное место своего чудесного спасения после кораблекрушения — километрах в тридцати ниже по течению от Сургута. Я так и пометил его в дневнике: Берег Чудесного Спасения.
С грустью в последний раз я присел на дощатый настил — всё, что осталось от плота–катамарана. Отстегнул от него собачьи поводки, сдёрнул с мачты маленький российский флажок. Ножом вырезал из негодной лодки прямоугольный кусок прорезиненной ткани с надписью «Дик». Бросить его тлеть здесь означало для меня то же самое, что оставить на одиноком берегу и самого Дика — моего бывшего верного друга–бультерьера. Кажется, я обещал сказать о нём несколько добрых слов: он их заслужил. И вот этот день настал…
Ему было год или полтора, когда Ира привела его к нам домой. Дочь училась в восьмом классе, была заядлая собачатница, согласная собрать в городе всех бездомных дворняг, породистых, но беспризорных лабрадоров, догов, ротвейлеров, пуделей, колли, доберманов и прочих «шариков», «полканов», «джульбарсов». До этого у нас жил найдёныш русский спаниэль Рэм, погибший под колёсами автомобиля. Его сменил Бой — щенок такой же породы, купленный за шестьсот рублей, выросший до взрослого кобеля, хитрый, сообразительный, но доверчивый. Его поймали и сожрали пьяницы–бомжи. Ещё был шар–пей Чак — умница, серьёзный охранник, игривый домашний забияка. Во время прогулки понюхал падшую птицу, заразился чумкой и спасти его не удалось. Мы всей семьёй долго оплакивали гибель наших питомцев, ранившую душу и сердце.
— Никаких больше собак! — категорично заявил я.
Но она привела Дика. Лобатого, скуломордого, неказистого, низкорослого, но крепко сбитого, с упругими мышцами бультерьера. Он выжидательно стоял передо мной, не шевелясь и не моргая: короткошёрстный, тигрового окраса, с белым галстучком на груди и розовым тупорылым носом. Остроугольные уши и короткий хвост торчком.
— Папа, смотри какой красавчик! Он будет у нас жить, — заявила Ирина.
— Фу, — скривился я. — На крокодила похож.
— Нет, на свинью, — возразила жена.
— На крысу, — выразил своё мнение о собаке сын Виталий.
О вкусах не спорят. Неграм Африки симпатягами кажутся аллигаторы. Для индусов — кобры красавицы. Тайландцы обожают макак, а на Камчатке и ворона за павлина сходит.
Человека любят за достоинства, ненавидят за пороки.
Животных любят за то, что они такие есть. Так заботливые хозяева любят хомячка, черепашку, попугайчика, белку в клетке, тритона в аквариуме, ящерицу в террариуме, слона в зоопарке или скорпиона в коробочке.
О собаках разговор особый. О них, как о людях можно говорить много и долго. Как и люди, они бывают умные и дурные, добрые и злые, смелые и трусливые, отважные и подленькие, верные и готовые предать за кусок колбасы.
Всеми качествами, названными мною первыми, был наделён Дик. Я полюбил его сразу. Дочь недолго водилась с ним. Скоро она увлеклась конным спортом и всё свободное время проводила на ипподроме, поручив Дика мне.
Бультерьер сродни необыкновенному творению искусства. Одни хвалят, другие презрительно корчат гримасы. Равнодушных в оценке нет.
— Какая милая собачка! Красавчик! Можно погладить?
— Конечно. Не бойтесь, он бесконечно добр и ласков ко всем, — отвечаю.
— До чего отвратительная, уродливая псина! Людоед! Почему без намордника его водите? Эти собаки запрещены к содержанию, — разоряется какая–то истеричка.
— Вы на себя когда в последний раз в зеркало смотрели? Собака вам ничего плохого не сделала, а вы её всю обкусали. За что? — не сдерживаю и я своих эмоций.
— Глянь, братан, какого бойца мужик ведёт, — показывает бритоголовому ублюдку, швырнувшему из «Лэнд–крузера» пивную бутылку, его такой же развязный приятель — лысый выродок, харкнувший из «Хаммера» на чистый асфальт окурок.
— Слышь, мужик, давай твоего дуболома столкнём с моим ротвейлером. Даю сто баксов.
— Я же не обзываю твою машину шушлайкой, — отвечаю мордовороту. — Давай столкнём тебя с братаном. Сто рублей дам, — смеюсь я.
— Ты чё, мужик, в натуре, буреешь? Я реально… Триста баксов даю!
— Мой бультерьер в боях не участвует…
— А чё он у тебя охранник? Рожа у него страшная.
— Нет, это я охраняю его от людей. А насчёт рожи, так твоя пострашнее…
— А чё он может?
— Ест, пьёт, гуляет… Плавать любит, с ребятишками играть…