Осенью, перед моим отъездом во Владивосток за справкой о морском стаже работы в китобойном флоте, Дик тяжко заболел. Пожелтел весь, отказался напрочь от еды и питья, превратился в доходягу: кожа да кости. Разумеется, я с первыми признаками болезни отвёз его в ветлечебницу города Бердска. Главный врач этой шараш–конторы — широкозадая толстуха с глазами, заплывшими жиром, мельком глянула на Дика, поставила диагноз:
— Желтуха у него!
Рецептов кучу надавала. Я в аптеки. Лекарства все человеческие, цены на них бешеные. Изрядно я потратился. Хорошо — отпускные деньги получил, было за что набрать целый пакет коробок, шприцов, упаковок. Снова к ней явился с собакой. Она лекарства забрала, Дика на стол под капельницу уложила.
Недели две по четыре часа каждый день просидел я в слезах над почти бездыханной собакой. Так только над больным ребёнком страдают.
Пока сидел, поправляя иглу в вене на лапе и следя за флаконом с глюкозой, насмотрелся всякого. Целыми днями к врачихе вели овец, коз, собак, несли визжащих поросят, кур, кошек, птиц. Квитанцию врачиха заполнит на случай проверки ревизорами, на стол положит. Другую напишет, а первую порвёт и в мусорку, как вроде и не было посетителя с больным животным! И несколько раз в день в каморку зайдёт, из оттопыренных карманов халата деньги жменями вынимает, в хозяйственную сумку пихает. Опростает карманы и опять халтуру бить, чужими лекарствами уколы делать, таблетки давать, карманы халата набивать. Сунет таблетку из чужой коробки — плати пациент! Посмотрит на животное — плати! И вот уже оттопыриваются карманы халата от денег, опять надо их опорожнять. Я сбоку сижу, вижу, как в зеркале каморки отражается «золотое дно» Бердской ветлечебницы. А тут ещё черномазые дельцы мясо привезли. Справка им нужна, чтобы на базаре торговать. А мясо откуда? Может, ворованное, может, корова больной была… Пошептались с врачихой, денежку ей сунули, справочку получили. Браконьеры рыбу копчёную привезли. Может, описторхами заражена. Но для того и шепчутся с ветврачом. Дали деньги, справку взяли. Нормальная рыба! Кушайте, люди!
Совсем подыхал Дик. Чуть теплилась жизнь в нём. Всё новые лекарства велела покупать врачиха, понявшая, что я не буду скупиться на них. Но Дику не становилось лучше. Он угасал с каждым часом.
Потеряв надежду на его выздоровление, окропляя слезами его жалкую скрюченную фигурку, я с мольбой прошептал:
— Господи! Если Ты есть, спаси мою собаку! Ничего у Тебя не прошу для себя — ни денег, ни благ, ни здоровья. Спаси Дика, прошу Тебя!
У выхода из ветлечебницы встретилась мне миловидная девушка.
— Плох он совсем… Давно здесь лечитесь? — спросила сочувственно.
— Две недели…
— Он у вас издохнет скоро… Идите, пока не поздно, на проходную геологической экспедиции. Там в будке охранник сидит. Говорят, он врач, а в охране лишь подрабатывает… Пьёт водку, но собак лечит хорошо.
Я что–то хотел спросить у неё, но девушка уже ушла.
Сгрёб я Дика в охапку и потащился по указанному адресу.
Мужчина в дупель пьяный кинул на Дика удивлённо–осоловелый взгляд, на меня непонимающе уставился:
— Ты что… т-так … д-долго его не лечил? Ик…
— Каждый день в ветлечебницу ношу… Уже две недели.
— Ик… Странно… П-почему тогда до сих п-пор не издох?
— Но его лечили там… Капельницы ставили…
— Хм… И чем же его там лечили?
Я вывалил на стол содержимое пакета с почти пустыми коробками.
Охранник взял одну, с ампулами, прочитал и со словами: «От этого он должен был сразу подохнуть», отшвырнул в сторону. Взял другую, с таблетками:
— От этого ему должно быть только хуже…
Взял упаковку с порошками. Повертел в руках.
— Ну, это не так, ни сяк…
И перекидав подобным образом все лекарства, не нашёл ничего подходящего.
— Крепко тебя… вас… в ветлечебнице подоили… Надули, проще, говоря… У собаки пироплазмоз… Клещ укусил… Ик… У меня лечиться будешь…те?
— А дорого? — спросил я, уже не располагая на лекарства прежними деньгами.