- Спаси Господи Вас, батюшка.
- Благодарю во славу Божию и благословляю тебя, дитя мое.
13
- Ну что, все грехи наш батюшкО отпустил? – Слова Анастасии, дежурившей у ее комнаты, насмешливо и неожиданно обожгли Фаине уши. – Иль продолжишь замаливать до скону?
- Сестра, благослови. – Фаина измерила долгим взглядом соседку, опирающуюся о ее дверной косяк, и поняла, та сегодня вновь «оступилась».
- Да ну тя, с твоими благословениями. Батюшка как поживает, спрашиваю? – С каждым произнесенным Настей словом Фаина все больше ощущала запах алкоголя, и желания вступать в разговор с выпившей девицей, у нее не оказалось. Ну вот как так! Ей без пристального надзора благочинной едва ли удается спокойно вздохнуть, а эта мадам, уже не впервой шатается по монастырю в хлам пьяная и никто этого не замечает!
- Настя, посторонись.
- Эй, ты чего это толкаешься? – схватив Фаину за запястье руки, которой та попыталась приоткрыть дверь своей комнаты, запротестовала Настя.
- Я не толкаюсь, я хочу попасть к себе. Позволь. – Фаина вновь потянулась к дверной ручке.
- А потрещать, так сказать, по дружески, слабо?
Фаина резко обернула голову к едва стоявшей на своих двоих Насте.
- Слушай, сестра, если я изволила извиниться перед тобой, это вовсе не означает что мое предыдущее пожелание относительно нашего общения снято. Я все еще не желаю чтобы ты пыталась со мной так сказать «подружиться». Можешь с этим справиться?
- Смотри, а будущая монахиня вновь в стерву превращаетсяяя… ууу… не хорошо, сестра. В библии однозначно есть че-то о любви к ближнему как к самому себе… - На лбу у Насти моментально появилось несколько морщин, ярко свидетельствовавших о попытке напрячь то, чего у нее возможно и не было никогда. - Тебе знакомо что-то подобное?
- Мне да, а вот тебе похоже нет. – Фаина чувствовала как все внутри нее закипает, что злило ее еще больше. Она должна всех понимать, прощать и любить. Но блин! Как же это нелегко.
- Нееет. Мне это не нужно. Плевать мне на то, как ко мне ближние относятся. И они пусть плюют. – Настя резко пошатнулась и чуть не оказалась на полу. – Во блин, и че всегда одно и тоже. Выпьешь, и на душе так легко и празднично становится. А вот зрение и голова портят всю недолговечную прелесть. Не знаешь, чего это впереди меня все плывет и издевательски кружится?
Глядя на совершенно беспомощное и неадекватное существо, Фаина, потерев лицо руками и тяжело вздохнув, немного смогла взять себя в руки.
- Идем. Подруга. - Подхватив Анастасию под руку, обе девушки ввалились в покои Фаины.
- А ниче так у тебя… - Протянула Настя, падая на кровать.
- Так же как и у тебя.
- А откуда ты знаешь? – Пытаясь, что называется «поймать фокус», Настя серьезно вглядывалась в лицо Фаины.
- Наверное оттуда, откуда знаю как обустроены все комнаты нашего жилья.
- Ни фига себе! Значит наша тихоня по гостям активно шляется… Зачет.
- Настя, ты, конечно, этого не запомнишь, но я все же скажу. Здесь все комнаты похожи друг на друга как две капли. В монастыре так принято. Ничего лишнего. Кровать, стол, стул, шкаф. И гости здесь вовсе ни при чем.
- Ну вот зачем так обламывать… Я-то уже искренне за тебя порадоваться успела. – Настя медленно растянулась на кровати и закрыла глаза.
- Спасибо, на добром слове.
- Слушай, так что с батюшкой, а? Секс был? – Настя не проговорила, а прожевала каждое слово, благодаря чему смысл сказанного немного притуплялся.
- Что? Настя, ты или молчи, или более внятно изъясняйся о подобных вещах. А то ведь сплела, небось, воедино две разные истории, а получилось, будто спрашиваешь спала ли я с батюшкой. Ужас просто.
- И не говори. Такая жесть со стариками… - Это были последние слова, прежде чем сестра Анастасия погрузилась в крепкий непробиваемый сон.
«О чем это она?» - услышала в своей голове Фаина, но тут же прогнала подобный вопрос. Что с пьяной озабоченной девицы взять, кроме пошлых фантазий и пьяного бреда?
В пять утра, как положено, Фаине так и не удалось разбудить свою «гостью». Сама же она в половине шестого уже была готова прожить новый день.
«Что ж, если тебе удалось избежать наказания за пьянство, за прогул утренней, благочинная тебя точно по головке не погладит. Но это уже не мои заботы. Я сделала все, что было в моих силах».
Оставив записку на прикроватной тумбочке, Фаина покинула комнату.
«Господи, до чего же неудобно спать на полу…» - мысленно постанывая, она пыталась прийти в норму. «Но я не жалуюсь, Господи, нет. Просто тело ломит, вот и… Прости Господи».
Чем Настя планировала заниматься целый день, Фаина не знала, но когда после завтрака она на минутку заглянула к себе, сестры Анастасии там уже не было.
Сегодня Фаине впервые было назначено послушание у «прилавка». За полгода ей ни разу не довелось продавать иконки свечи и книги для паломников и посетителей их монастыря, что тоже являлось одним из разновидностей послушания. По этому поводу у нее имелись кое-какие собственные мысли – это слишком соблазнительное для неопытных юных послушниц испытание. Их монастырь ежедневно посещают разные люди и кто знает, как на ту или иную послушницу повлияет гость из вне.
Остров Святой Иулиании необычайно прекрасен. Это волшебное место не может не очаровывать своими красками. Оно никогда не оставит равнодушным человека, однажды побывавшего на его территории. Здесь повсюду вечнозеленые кустарники, полукустарники и долгожители ели. Сладкий миндаль, сладкий каштан, фисташковое дерево, мушмула, гранат, фиговое дерево и грецкий орех растут повсюду. Стены, отделяющие монастырь от внешнего мира давно попали в плен плюща. Монастырский сад умещает в себе огромное разнообразие прекрасных растений от магнолий до бананов. А небесная гладь наполнена жаворонками, овсянками, малиновками, соловьями и синицами, куда же без них. На одной, не слишком большой территории, собраны мыслимые и немыслимые травы, деревья, кустарники. Этот остров одно из не многих мест, где животный мир не слишком напуган людьми. Как на монастырской территории, так и за ее пределами, можно легко понаблюдать за брачными играми горностая. Без особых ухищрений, встретить черно-бурую лису или столкнуться с оленем. Остров, нареченный в честь святой женщины, много лет назад, без каких либо государственных законов, превратился в заповедную зону. Все чтили святость и невинность созданную природой. Всю эту зеленую роскошь и дикую жизнь, со всех сторон омывала и охраняла пурпурная морская гладь в которой несомненно бурлила еще одна жизненная ветвь.
Все прелести практически не тронутого человеком великолепия и святость, ежедневно завлекали к себе не мало гостей. Гостей, которые с упоением беседовали со своим духовным отцом Николаем. Гостей, которые искали ответы. Гостей, которые возвратились, чтобы отблагодарить настоятельницу Леониду за предоставленный когда-то приют. Гостей, которые в небольшой монастырской церквушке предавались молитвам, ставили свечи, приобретали множество именных и не только иконок. Гостей, которые просто наслаждались тишиной и красотой святыни.
После послушания у прилавка, Фаина едва волочила ноги. За весь день ей едва ли удалось присесть пару раз. Уж больно много туристов и паломников в конце лета желали насладиться красотой, а заодно немного очистить душу. Тишь гладь, да божья благодать – точное описание царившей на острове атмосферы.
После вечерней службы, час всеобщего молчания, но Фаина не собиралась сегодня проводить его за уже вошедшим в привычку чтением духовной литературы. Она отправилась к обрыву. Ей как воздуха не хватало тепла и покоя исходившего от такого дорогого камня.
«Матушка, благословите. – Фаина мысленно поздоровалась с игуменьей Иулианией и присела на давно полюбившуюся скамейку рядом. – Вот, еще один день миновал, матушка, а веры во мне не могу сказать что прибавилось».