Фаина устало вздохнула и отвела взгляд от красивой скульптуры.
«Хорошо, все-таки, что в уставе монастыря есть место одночасовому всеобщему молчанию. Иногда это именно то, что необходимо. Если бы по уставу можно было и мысли отключать…»
Фаина провела восхищенным взглядом по воде и вслушиваясь в убаюкивающий шепот едва просматривающихся волн, прикрыла глаза. Она безумно устала за день, но все же была счастлива оттого, что находится именно здесь. Вся ее жизнь, пусть даже и временами счастливая, все же не сравнима с умиротворенностью царившей в ее душе сейчас. Наконец она стала все понимать. Сейчас она уверена в том, что сам Господь привел ее сюда. Великая благодать чувствовать в собственном сердце покой. А еще Фаина ощущала в нем легкое присутствие любви. Она полюбила свой новый дом. Она с любовью выполняет все послушания. Она чувствует что постепенно влюбляется в весь окружающий мир, как бы жестоко в прошлом он с ней не обошелся. Она почти простила. Она обязательно простит и помолится за всех своих обидчиков. Искренне помолится, а не как обычно.
14
- Привет. – Словно пробившись сквозь самый глубокий сон, до сознания Фаины донеслось чье-то приветствие, а противный голосок с потрохами выдавал владельца.
- Чего тебе? – Фаина была вынуждена открыть глаза и возвратиться с небес на землю. Она была уверена, если с ней заговорила Настя, то простым «привет» дело точно не кончится.
- Прости что потревожила. – Прозвучало чрезмерно виновато, как для Анастасии и заставило Фаину напрячься.
- Вопрос все тот же – чем могу быть полезна? Снова на пробку наступила, помочь до комнаты добраться? – не удержалась от напрашивающейся иронии Фаина.
- Нет. Сегодня не «наступала». А за беспокойство – спасибо. – Анастасия нервно теребила в руках уголок грубой вязанной кофты. – Прости.
Все враз встало на свои места – слово «прости» у многих вызывает нервную дрожь.
- Бог простит. – Улыбнулась Фаина. Ей несколько минут назад было так хорошо, что она готова была простить даже своего насильника, что уж Настя со своими тараканами.
- А можно без Бога, а то, если честно, подташнивает от этого лицемерия. Я просто хочу чтобы одна девушка простила за дурацкое поведение другую. А Бог здесь совершенно ни при чем. – Смирение очень быстро поникло перед праведным гневом.
Первым порывом Фаины было возразить, но наученная горьким опытом она прогнала от себя подобную мысль. Каждый имеет право на свою точку зрения и если она не совпадает с твоей, это совершенно не означает что она не правильная. Да и скажи кто несколько месяцев назад Фаине о милости Господней, о Его понимании и прощении, она бы, скорее всего, плюнула бы в лицо насмешнику. Какой Отец допустил бы, чтобы над его дитям так жестоко надругались, как над ней? Но ничто в нашей жизни не стоит на месте.
- Ты прощена. Забудь. - Фаина кратко произнесла ожидаемые Анастасией слова.
- Вот так бы и сразу. – Удовлетворенно улыбнулась Настя. – Вот только… Прости, но я все же спрошу. Вчера, скорее всего, я взболтнула кое-что…
Настины слова звучали невнятно и запутанно.
- В общем, я на счет твоей исповеди. – Серые глаза просто впились в лицо Фаины, пытаясь без слов найти на нем ответ. Но кроме непонимания, Насте ничего не удалось на нем рассмотреть.
- Что ты имеешь ввиду? – Фаина прекрасно помнила каждое произнесенное вчера Анастасией слово, но смысл каждого из них как вчера, так и сегодня, оставался одним – Настя просто на просто перебрала.
- Нууу… Я долго думала стоит ли тебе рассказывать о подобном не писаном правиле данного монастыря… Я все взвешивала… Сначала хотела рассказать. Потом решила, что ты не достойна. Думала если до тебя само собой все дойдет, урок будет намного качественнее.
Фаина глядела на Настю широко раскрытыми глазами и никак не могла взять в толк две вещи – почему та так сильно нервничает, и о каких «не писаных» правилах ей не известно.
- Предупреждаю сразу - я в здравом рассудке. В моем организме нет ни капли алкоголя или еще каких расслабляющих средств. Да в нем вообще за день кроме воды да сорванных с грядки двух огурцов и сворованных с дерева трех яблок вообще больше ничего нет. Благочинная опять устроила мне очередной разгрузочный день. Сразу после завтрака меня попросили явиться «на ковер». После чего я весь день голодала и драяла туалеты. Вот такая-то расплата за роскошь расслабиться после тяжелого трудового дня. Кстати говоря, вчера я набухалась именно потому, что на трезвую голову решиться на подобный разговори было намного сложнее. Так что можно сказать сегодняшний день я провела в жестоких муках от постоянных приступов рвоты вызываемых тошнотворными запахами, благодаря собственной совести. – У Насти на лице появилась гримаса брезгливости. - Короче, как показала практика, пить «для храбрости» я не умею. Я просто ужралась.
- Это, скажем прямо, для меня не секрет.
- Я в курсе.
- Настя, ты прости, но давай к сути. Скоро отведенный для молчания час закончится и все мы должны будем оказаться в своих комнатах. Если, конечно, нет желания получить разгрузочный день. А может и не один.
- Как бы тебе помягче это сообщить… - Анастасия задумалась, Фаина тоже «Подумать только, эта мадам способна щадить чьи-то чувства». – Отец Николай гипер озабоченный чувак и спит практически со всеми послушницами и некоторыми монашками.
Фаина едва не свалилась со скамьи.
- Чтооо?! – Ее глаза практически выпрыгнули из орбит, а тело затрясло от злости. – Да как ты смеешь клеветать! Отец Николай глубоко уважаемый всеми священник. Ты хоть знаешь, скольким людям он помог своим советом? Скольким отпустил грехи? Как у тебя язык повернулся? Настя, это по-моему перебор. Ври, да не завирайся.
- Я не вру! – Настя вскочила со скамьи. – Зачем мне это?
- Не могу знать «зачем». Я не настолько близко общаюсь с твоими тараканами. Вот только это очень низко, собственные грехи на святых примерять.
- Фая, ты че, гонишь? Каких еще «святых»? Да этот урод знаешь сколько душ загубил! Не удивлюсь если количество спасенных им людей приравнивается к противоположному. Он такие вещи заставляет послушниц вытворять, в страшном сне не приснится.
Настя как никогда говорила без тени иронии, и игры в ее словах Фаина тоже не обнаружила. На ее лице отпечатались страх и отвращение, а не довольство собственной бурной фантазией.
Фаина как будто почувствовала активное движение в головной коробке. Это явно бурлил мозг, пытаясь хоть как-то уместить в голове полученную информацию.
- Нет, этого просто не может быть. Ты что-то путаешь. Отец Николай… - Фаине вспомнились старческие черты. Располагающая к себе улыбка и приятный моложавый голос. А еще белоснежная борода, как у Святого Николая. «Нет, этот мудрый старец не мог быть тем чудовищем, о котором рассказывает Настя. Просто не может».
- Ну, если не веришь мне, спроси у Ленки. – Прозвучало, между прочим.
- У какой Ленки? – Эти слова заставили Фаину напрячься.
- Сама знаешь у какой. – Многозначительно и со знанием дела продолжила Настя. – А если тебе ее слов будет мало, можешь у Катьки спросить о ее «исповедях» или у Ксюхи или Светки. Машка, правда, пока не решилась исполнить «волю Господню». А остальные даже не по одному разу.
В голове у Фаины случился взрыв. Все слова Насти перемешались с образами и фразами некоторых из вышеупомянутых лиц. Массируя виски, она пыталась угомонить острую боль, разрывавшую голову изнутри.
Фаине тут же явился образ растрепанной сестры Елены, а затем она четко услышала ее слова – «Я люблю Господа нашего и верю, что он любит нас. Я готова послушно исполнять любую его волю и если ему угодно чтобы я согрешила в доме его, на то воля его». Когда голос Елены затих, ей явился следующий образ, который тоже заговорил – «…моими устами, как и устами всех священнослужителей, говорит сам Господь, он наделил нас такой властью. Усомниться в моих речах, то же, что в речах Господа. Я не сатана в призрачном обличии духа святого, я есть сам Дух Святой».