- Катька трахается с ним в надеже, что с нее будут сняты все мыслимые и не очень грехи. Он ведь на исповеди всегда себя с Богом сравнивает. Точнее, ему кажется, что он и есть сам Господь Бог. Всегда вставляет в свои нравоучения несколько замечательных предложений типа «Кому прощу грехи, тому простятся. На ком оставлю, на том останутся». Ну или что-то похожее на бред, для меня, но оказывающее огромное влияние на одержимых своей верой – «Моими устами говорит Господь. Я всегда излагаю его волю, а вы должны следовать каждому слову…». И так далее и тому подобное. Вот Катька и раздвигает ноги в надежде на то, что сможет и дальше врать, воровать, спать с кем попало, а отец Николай обеспечит ей место в Раю. Ленка, это другой вариант. У нее на почве веры крыша съехала окончательно, вот она и слепо следует каждому слову отца Николая. Сказал «Господь» что нужно согрешить под церковными куполами – пожалуйста. Сказал, что нужно удовлетворить батюшку, а тем самым и его. Запросто. Да, потом ее долго рвет и плачет она ночи напролет, но перечить воле Господа выше ее сил. Ну, все остальные приблизительно по таким же принципам живут. Некоторые, которых в миру и за деньги никто бы не стал трахать, даже рады подобному стечению обстоятельств. Фуу! Как представлю, как сестра Полина со своим страшненьким фейсом минет батюшке строчит…
- Господи, какая мерзость. – Пытаясь удержать равновесие и не свалиться со скамьи, прошептала Фаина. Это получается, когда она на последней исповеди откровенно изливала ему всю душу, он и сам был не прочь поиметь ее тело? – Настя, но ведь это же…, это же…, это уголовное дело. Нельзя об этом вот так просто поговорить и позабыть. Если все, что ты только что мне рассказала правда, отец Николай должен быть наказан по всем земным законам. Да и от церкви его отлучат в два счета. Нельзя ведь вот так измываться над девушками ищущими Господа и спасения.
- Может и нельзя, но это точно решать не нам.
- А кому же тогда? Или тебе нравится ублажать старика?
- Фуу, ты че! Нет, конечно. Но, должна признаться. Меня, пока, эта участь не коснулась. Батюшка предпочитает надежные варианты. То есть тех барышень, которые наверняка пойдут дальше простых послушниц. А я, так сказать, из этого «семейного гнездышка» не сегодня так завтра могу выпорхнуть. Неблагонадежная я и болтливая, вот. А зачем ему проблемы?
- Ясно. Но если ты выпорхнешь, я намереваюсь остаться. Мне ни к чему подобные проблемы.
- Это-то понятно, да вот только что ты можешь сделать?
- К игуменье пойду. Хотя… - Фаина была настроена решительно, но осеклась. – А если все твои слова это просто больное воображение Лены и Кати. А что, если батюшка ни в чем не виноват, а я…
- Ага. Если ОН ни в чем не виноват, значит я тоже святая. – Съязвила Настя. – А что, может и себе рясу натянуть, и во имя Господа начать приказывать. Я тоже могу красиво преподносить самое уродливое и вонючее дерьмо. Если, конечно, мне это нужно.
- Не говори ерунды. – Немного отрешенно прошептала Фаина, в голове у которой вырисовывался план.
- Эээ, подруга, поделиться мыслями не желаешь? – Анастасия просто не могла не заметить озабоченность в лице напротив.
- Нет.
- Вот так, значит. Я ей все, как на ладони выложила, а она?
- Настя, я благодарна тебе за откровенность, но… - Несколько секунд Фаина пыталась подобрать подходящие слова. – Но, я пока и сама не знаю, что со всем этим делать. Одно точно – это нельзя спускать с рук.
- Как знаешь. Но, мне кажется здесь все друг с другом завязаны. И игуменья и благочинная наша. Все они одним миром мазаны. По-другому быть просто не может.
- Возможно. Но игуменья и благочинная это не высшая духовная инстанция. А церковнослужителей в тюрьмы тоже садят. Так что, знают они или нет, не так уж и важно. Законы Божьи написаны для всех и отец Николай учил меня им следовать. Так что… Я буду поступать именно так.
- За это тебе конечно «зачет», но ты уверена, что твоя затея реальна? Как ты докажешь ментам, что наш священник извращенец еще тот?
- Как, как? Я никак, а вот девочки…
- Господи, Фая, ты точно гонишь! Да они тени собственной боятся и батюшку за Бога принимают, а ты хочешь чтоб они на него настучали?! Да если бы это было так, они бы уже давно обратились куда нужно. Ну, или просто сбежали отсюда. – Такое случалось редко, но в этот раз в словах Анастасии виднелось зерно истины. – Те несколько несчастных, что осмелились угрожать батюшке тюрьмой, исчезли без следа. Да. А что ты на меня так таращишься? Думаешь ты такая одна?
- Нет, но… Что значит «исчезли»?
- Ты что, реально недогоняешь?
Конечно Фаина «догоняла», но ей так хотелось заблуждаться.
- Возможно они просто покинули монастырь?
- Ага. Возможно. – С иронией передразнила Настя. – Короче, мой тебе совет – не лезь ты в это дело. Когда придет твой черед на слепое повиновение «воле Божьей», откажись. А за других не впрягайся. Не благодарное это дело. Поверь, никто тебе «спасибо» не скажет. Я не для этого тебе все выложила. Хотелось предупредить хорошего человека о том, что у каждой медали две стороны.
- За «хорошего человека» отдельное спасибо. А на счет всего остального обещаю подумать. Хотя вряд ли смогу не вмешиваться.
- Что ж, тогда свою миссию я могу считать выполненной и со спокойной душой идти спать.
- Да. Нужно идти, пока на благочинную не нарвались.
15
В коридоре своего временного жилища девушки распрощались. Настя устало потопала спать, Фаина же только на минуту зашла в свою комнату и поспешила ее покинуть. Через секунду она уже стучала в дверь послушницы Елены.
- Спасайся, сестра. – Поприветствовала Фаина приоткрывшую дверь сестру Елену. «Да, в миру от подобного «привет» от смеха многих бы разорвало».
- Спаси Господи. – Прозвучало в ответ от девушки явно готовящейся ко сну.
- Сестра Елена, простите, но не могли бы вы уделить мне несколько минут? – Неловко поинтересовалась Фаина.
- Почему бы и не уделить. – Жестом Елена пригласила Фаину к себе. – Присаживайтесь на стул, а я на кровати пристроюсь.
- Спасибо.
- Что привело вас ко мне в столь поздний час? – С интересом полюбопытствовала наряженная в пижаму Елена.
- Даже не знаю с чего начать. – Фаина прекрасно понимала, что ее слова звучат неуверенно, но бороться с этим чувством было нелегко. – Наверное, стоит начать с получения вашего прощения. Я была непозволительно резкой в собственных суждениях относительно степени вашей веры. Простите.
- Бог простит. – Едва заметно склонив голову, Елена на миг прикрыла глаза. – Это все?
- Нет. Все, что я скажу дальше, напрямую связано с нашим предыдущим разговором. Не могу знать вашей реакции на мои будущие просьбы, но их не избежать.
- Ничего, с Богом в сердце я могу вынести многое.
Фаина глядела на полусонную Елену, каждое слово которой теперь о многом ей говорило. «Понятно, почему она стала легкой добычей старого извращенца».
- Сестра…, хмм… Мне ужасно неловко, простите меня тысячу раз, но… - «Господи, как же неудобно и немного противно заводить подобный разговор». – Елена, некоторое время назад вы сами сознались мне в своих… в своем… - Подобрать нужные слова в этот момент было задачей более сложной, чем проделать тоже в собственной голове. – В том, что просто исполняли волю Господа, когда предавались любовным утехам. Сегодня же мне стало известно, кем был этот ваш Бог.
Сидящая напротив девушка широко распахнула глаза, а на ее щеках всполохнул румянец.
- Что значит мой Бог? Господь для всех единый. – В серых глазах блеснул огонек нерушимой веры, которую Елена готова была отстаивать до последнего.
- Спасибо, что напомнили. Я знаю, что Бог единый. Но вы, по моему глубокому убеждению и по своему наивному мировосприятию, приняли обычного человека за нашего Создателя. Отец Николай всего лишь человек, а не Господь Бог. С чего вы взяли, что его словам нужно слепо верить и следовать? – Фаина не решилась задать прямой вопрос, опасаясь шокировать далекую от специфической правды Анастасию. Если отец Николай действительно виновен во всех тех грехах, которые приписала ему Настя, Елена сейчас ее поймет. А нет, значит Фаине легче будет увести начатый разговор на нейтральные темы.