И почему-то я даже не сильно удивилась, когда из-за поворота мне навстречу вышел Чак. В своей линялой льняной рубахе, при том, что я была в кожаной куртке и жарко мне не было, в шлепанцах на босу ногу, и с неизменным шальным блеском в глазах.
— Здравствуй, лапа, — улыбнувшись, поприветствовал он меня и отвесил куртуазный поклон, больше подходящий для приема короля Людовика, эдак, семнадцатого, нежели залетной туристке в самом сердце пешей тропы в парке.
— Доброго дня тебе, Чак, — я отвесила ему ответный неуклюжий реверанс, краем глаза замечая, как на нас ошалело смотрит пара прохожих.
— Прекрасный день, не находишь? — он, все еще склонившись в поклоне, дотянулся до моей руки и не менее куртуазно чмокнул воздух у тыльной стороны моей кисти. Прохожие все еще в изумлении взирали на наше представление, чем вызвали мой заливистый смех.
— Как так получается, что в огромном мегаполисе мы постоянно натыкаемся друг на друга? — не удержалась я. В конце концов, в Гонконге постоянно проживает более семи миллионов человек. И просто так столкнуться с практически единственным в городе знакомым попахивает фантастикой.
— Судьба, лапа, — пожал плечами Чак, не особо, видимо, задумываясь или заморачиваясь этим вопросом. — Видимо, кто-то, или что-то там, — он ткнул пальцем в проплывающее над нашими головами облако, — хочет, чтоб мы все время сталкивались. И кто мы такие чтобы спорить с Высшими Сущностями, кем бы, или чем бы они ни были?
Признаться, на этой отповеди мой мозг вскипел, продираясь сквозь дебри его речевых оборотов. А потому я даже не нашлась с ответом, когда все-таки наконец поняла, что именно он мне тут выдал.
А потом у меня зазвонил телефон.
И, глянув на высветившийся номер, я вздрогнула, увидев предупреждающую надпись «Истерический» на экране. И моя реакция не укрылась от Чака.
— Проблемы, лапа?
Я, сбросив звонок и сунув трубку на самое дно сумки, тряхнула головой и честно ответила:
— Все тот же истерик, про которого я уже рассказывала, — он приглашающе выгнул бровь, а меня прорвало, и я вывалила Чаку всю историю. И про то, что этот истерик заваливал меня сообщениями, и о его планах на совместное будущее, и то, что у него хронический понос сообщений, льющийся нескончаемым потоком. А завершила я тем, что он каким-то неведомым образом раздобыл мой новейший номер телефона, который не был известен никому, в том числе мне — я выкинула упаковку, стоило вставить сим карту в телефон. Тут-то Чак и напрягся. Он как-то незаметно глазу выпрямился, разом потеряв образ раздолбая и хиппи, и, превратившись в акулу бизнеса, по воле случая наряженного в эксцентричный наряд. Сейчас, глядя на него, я, наконец, поверила в то, что он был успешным и матерым специалистом своего дела — каким бы это дело ни было. А мир богатых и знаменитых это та еще клоака, и раз уж он был лучшим, значит Чак из тех людей, кто может тебя прожевать и выплюнуть, не спросив. В общем, неудивительно, что у меня по спине холодок прошел от его ставшего враз серьезным взгляда.
— Дай мне его номер, — стальным голосом попросил — нет, приказал даже — Чак, протягивая мне руку ладонью кверху. И я б с удовольствием подчинилась бы его приказному тону, да только эта самая рука меня несколько смутила. Я банально не поняла, чего он от меня в таком случае хочет. Чтоб я ему дала свой новенький телефон, купленный с позапрошлой зарплаты? Чтоб я написала ему номер истерического на ладони? Чтоб я пожала ему руку? Что?
Видимо, мое замешательство было красноречиво написано на моем опешившем лице, поэтому Чак хмыкнул и выудил из кармана брюк смятую бумажку и огрызок пожеванного с одной стороны карандаша.
— Диктуй, — все так же приказал он, а я, наконец опомнившись, достала из сумки телефон и, со вздохом разблокировав экран, начала диктовать ему номер — благо он был сразу же, в непринятых звонках. Этот доморощенный начинающий гонконгский сталкер умудрился позвонить мне еще три раза, пока я тупо пялилась на протягивавшего мне руку Чака. — Я займусь, — сухо бросил мне он и ушел восвояси, в этот раз чеканя шаг и задумчиво глядя на номер телефона, наспех нацарапанный на замусоленной бумажке. Клянусь, у него даже походка изменилась!
Ну, а я, пожав плечами, углубилась в парк.
Ближе к вечеру мой желудок однозначно начал намекать на то, что я беспечная хозяйка тела и вообще-то должна его периодически кормить. Да-да, он начал бурчать, стонать и издавать другие характерные звуки, извещая всех окружающих о том, что я не ела с самого посещения пика Виктория. Да и те по-братски разделенные с Денисом два бутерброда вряд ли можно назвать полноценным приемом пищи.