— А когда она ходит, они не выскакивают? — не удержавшись, спросила я у Кирилла, на что он тоже совсем не по-мужски хрюкнул от смеха и, изобразив на лице дружелюбный оскал, поздоровался с этой кошечкой.
— Джулия, — он заглянул ей сверху в декольте, тоже, видимо, интересуясь, а не выскакивает ли ее бюст ненароком при любых движениях. Я бы тоже не отказалась прояснить этот вопрос, но такой дылдой как он не была.
— Кирилл, — растянула она губы в очаровательной улыбке, окидывая взглядом голодной акулы композицию «Соня и схвативший ее питекантроп». Увиденное ей явно не понравилось, потому что она, при виде моей футболки и простых черных джинсов с дырками на коленках в отвращении скривила губы и, красуясь, поправила аккуратный локон, упавший ей на лоб.
Повисла пауза, во время которой я все еще барахталась в стальных объятиях этого недоделанного Дон Жуана. Вот чем он всех так цепляет? То местная хищница, то эксгибиционист явно нетрадиционной сексуальной ориентации, то неизвестная девушка с прошлой вечеринки. Надо будет сделать себе заметку, чтоб выяснить и статью об этом написать. Все еще прижатая к напряженному мужскому телу, я оскалилась не менее очаровательно, чем эта Джулия.
— А я София, мы, кажется, встречались, — посыл был понят, и эта моя конкурентка в фиктивной борьбе за Кирилловы телеса сощурилась, оценивая меня по-новому. Увиденное ей понравилось в еще меньшей степени, нежели раньше. Не возбуждают, видно, мои кокетливо выглядывающие в дырки коленки, подобных барышень. Как жаль.
— Кстати, — наклонилась я к ней почти интимно. — Леопардовый принт на каждой шмотке, которую ты на себя цепляешь, игривую кису из тебя не сделает.
— Кто сказал? — в бешенстве прищурилась она, старательно придумывая достойный ответ.
— Ой, всего лишь здравый смысл, — максимально мило улыбнулась я ей и, повернув голову обратно к Кириллу, игриво стукнула его в плечо.
— Милый, не отвлекайся, — при этом призывно качнув бедрами. Он сглотнул, зависнув на секунду, но после, улыбнувшись напоследок Джулии, увел меня в танце подальше от нее и ее агрессивных предпочтений в расцветках.
— Между прочим, — тихо шепнул он мне на ухо, когда мы оказались на максимально возможном расстоянии от Джулии, — она владеет той галереей, в которой я организую выставку.
— Это намек, что ты на нее работаешь?
— Технически нет, но из-за того, что на нее работает мое непосредственное начальство, я не мог ей напрямую отказать в ее поползновениях.
— Ну на такую задницу грех не поползнуть, — я игриво сжала его ягодицу, предварительно убедившись, что Джулия, не сводящая с нас злобного взгляда, это увидит. Кирилл от неожиданности поперхнулся воздухом.
— То есть ты считаешь мою задницу привлекательной?
— Ты явно не пропускаешь «день ног» в качалке. Так что считай это объективной оценкой результатов твоего упорного труда.
— Спасибо. Наверное, — нахмурился он, не найдя, чем ответить на мои поглаживания его ягодиц. Алехандро, стоящий неподалеку, нетактично ржал, спрятав лицо в ладонях. Наверное, наша парочка со стороны выглядела тем еще каламбуром.
— Ты мне по гроб жизни теперь должен, — мечтательно закатила глаза я. Кирилл на это только хмыкнул и прижал меня к себе еще ближе. Я уже говорила, что ближе было некуда? Я ошибалась.
И завертелось. Он без устали кружил меня, вертел, обнимал и прижимал, его руки блуждали по моему телу, словно мы были на не танцполе в окружении целой толпы разгоряченных танцами и алкоголем незнакомцев, а как минимум наедине друг с другом в одной постели. И я, к своему удивлению, была совсем не против продолжить.
А потом он меня поцеловал.
И кто из нас сказал «поехали домой» я так и не поняла.
Уже в такси, ощущая его горячую ладонь на своем бедре и бездумно пялясь в окно, в голове вертелась одна мысль. И цензурной она не была ни на одну букву. Хмель сангрии вперемешку с виски и жаркими танцами выветривался с каждым проеханным такси светофором и накатывали хаотичные мысли, смысл которых можно передать классическим «что делать, и кто виноват».
Стоит ли говорить, что весь путь домой мы провели в напряженном молчании, стараясь не смотреть друг на друга. А как только мы вошли в квартиру, я все-таки решилась нарушить тишину:
— Ладно, это все конечно, неловко… — тут меня прервали, совершенно наглейшим образом прижав к стене и выбив весь дух крышесносным поцелуем. Крышу при этом мне снесло качественно, не оставив ни единой мысли в голове. Именно поэтому все сожаления и размышления о том, как я докатилась до жизни такой, пришли в мою голову уже после секса, когда Кирилл даже успел, как и всякий питекантроп, заснуть.