— Неужели ты предполагаешь, что вопрос в том, сможете вы полететь на Изюм или нет? — удивился Радж, не отрываясь от своего занятия. — Вопрос в том, как именно вам лучше преодолеть этот путь. Вы можете бодрствовать всё время полёта, а возможно, будет правильнее погрузить вас в целебный сон. И тогда вы даже не заметите, как пролетят предстоящие два месяца, а общее состояние организма будет после пробуждения гораздо лучше, нежели было до погружения в анабиоз.
— А это безопасно?
— Абсолютно! — Радж отпустил мои руки, подъехал на стуле вплотную ко мне и поставил мои ноги прямо в кедах себе на колени. Конечно, так гораздо удобнее их изучать: и родинки все мои чуть ли не под микроскопом можно рассмотреть, и беленькие шрамы на коленках от велика, и кажется, что-то еще, я не знаю. С трудом удерживая глаза открытыми, я сидела, не двигаясь и чуть дыша. Нежные прикосновения настойчиво пробуждали во мне желание ответных действий. Вот я бы точно не отказалась от исследования Раджа Кавари.
При этом Радж не переставал разговаривать со мной тоном взрослого человека, объясняющего ребёнку всю полезность каши по утрам! И это в то время, как я готова была лужицей растаять в его руках.
— Света, неужели ты до сих пор ждёшь подвоха с моей стороны? На судне сейчас находятся пожилые люди, беременные женщины, несколько подростков и просто те, кому неохота торчать два месяца в космосе — и все они будут погружены в анабиоз для собственного оздоровления или просто, чтобы зря не терять два месяца из жизни.
Рассуждения Раджа слегка отрезвляют, и я пытаюсь понять, как можно рассуждать об анабиозе и гонять толпы мурашек по моей коже? Так спокойно рассказывать о предстоящем перелёте и в то же время находить на моём теле такие участки, прикосновение к которым пробуждает огонь в моей крови, а все мысли перетекают исключительно в горизонтальную плоскость.
Но всё же, когда нежные пальцы Раджа добрались до нижнего края шортов, я нашла в себе силы спрыгнуть со стола и отскочить, что называется, от греха подальше. Всё моё тело скручивало в пружину, требуя продолжения банкета, в то время как остатки разума настойчиво намекали, что не мешало бы кое-что уточнить.
Вот только с мыслями соберусь и сразу всё выскажу.
Глава 19.2
Радж
Так продолжаться больше не может! В очередной раз спасаюсь бегством в анализаторскую вместо того, чтобы поговорить со Светой о «наболевшем»,
Но как с ней разговаривать о физической близости, когда она смотрит на меня с такой нежностью и доверием, а я только и думаю, как бы избавить её от одежды и… а вот дальше лучше не думать. И это вместо того, чтобы адекватно оценивать общую слабость организма и возможную неготовность Светланы к сексуальному контакту.
Да и одеждой сложно было назвать то, что на себя нацепила Света после того, как её комбинезон пришёл в негодность. А я, словно душевнобольной, даже не предложил ей новый, предпочитая продолжать любоваться её изящными движениями, не скованными лишней материей. Да и жарко ей, наверное, в нём, раз вместо тёплых вещей Света надевает те, в которых часто ходила дома.
И эти тряпочки меня скоро доконают: уже столько времени смотрю на результаты заключений медиков и ни одной толковой мысли по поводу дальнейшего перелёта.
Но стоило мне только немного начать продумывать детальное письмо Эмилю Борку с обозначением тревожных показателей Светы, на которые следует обратить особое внимание и продумать план восстановления её организма, как неожиданно возле меня оказалась моя тана, сидя на столе и мило болтая в воздухе ногами.
— Что-то не так? Ты снова хмуришься!
Я? Да я скоро из ума выживу такими темпами.
— Я рано расслабился, — старался не смотреть на манящие коленки, но взгляд то и дело так и прилипал к ним, не в силах переключиться на что-то иное. Отличной темой для переключения внимания показалось разъяснение медицинской составляющей перелёта, но после того, как я почувствовал маленькие тёплые ладошки на лице, сосредоточиться на разговоре становилось всё труднее.
Что-то говорил об анабиозе и его безопасности, а сам, как полный болван, сидел, лаская взглядом и немного прикосновениями нежную кожу моей землянки.