- Что за вечеринка? - спрашиваю я, а затем хочу умереть из-за этого.
- Очевидно, я не приглашена. Так или иначе, я не хочу туда идти. Но теперь это похоже на то, что я заинтересована.
Девушки переглянулись. Они не хотят рассказывать мне о вечеринке. Тьфу, зачем я спрашивала?
- Это вечеринка в честь начала нового учебного сезона, - в конце концов, говорит Даниэль, - В доме Брайана Ньюкомба.
Ну, почему, именно в этот момент мама подошла с их диетическими колами и очень большим куском пирога для меня.
- О, вечеринка! Когда? Мэгги хотела бы пойти на вечеринку, не так ли дорогая?
Вместо ответа, я откусываю огромный кусок французского пирога. Это спасает меня от необходимости ответить, но теперь я почувствовала, что забила рот гигантским куском говядины.
Походу Брайан затошнило, просто наблюдая за мной.
- Э-э, ты можешь прийти, если хочешь, Мэгги, - говорит кузина.
Из жалости можно пригласить любого, но даже официантка в “Посетителе” тети Мэй понял бы это. Я не пойду на вечеринку. Я просто не представляю, как разрушить планы мамы, и в то же время снять с крючка моих экс-друзей.
Я решила еще подумать над этим.
До аварии я уже два года играла в университетской теннисной команде. Но сейчас, будучи почти как старуха, я не смогла бы даже сыграть подобно первогодке. Не то, чтобы я хотела, потому что тогда мне пришлось бы носить эти короткие теннисные юбки. Я никогда не надену теннисную юбку снова, потому что я никогда никому не покажу уродливые шрамы на моей ноге. К тому же, ты не можешь играть в теннис, когда даже не можешь ходить прямо. Когда я проглатываю последний кусок говядины, я понимаю, что все они ждут ответа.
Умм…
Выражение надежды на лице моей матери дает мне понять, что она сочувствует мне. Как будто меня волнует то, что я больше не дружу с ними. А вот маму волнует. Она оплачивает половину медицинских счетов, которые не покрывает страховка. Мои родители в разводе и я ненавижу чувство того, что я, несомненно, добавляю ей еще стресса. Вина, словно большой комок жареной говядины, оседает в моем заполненном французским соусом желудке.
Я хочу поморщиться, когда слышу свои слова:
- Конечно, звучит круто.
Мама выдыхает, когда девчонки шумно вдыхают.
- Можешь взбодрить ее? - спрашивает мама у моей кузины.
- Конечно, тетя Линда, - говорит Сабрина.
Серьезно, я чувствую себе ребенком, когда моя мама устраивает детский праздник для меня. А именно, когда я слышу, как моя мама спрашивает:
- Время?
- Я, полагаю, что около восьми.
- Превосходно! - сказала мама, словно тигр в рекламе овсянки.
Как я собираюсь сбежать отсюда без своей матери и ее обнаружения этого? Другого способа нет, я собираюсь на вечеринку, а люди пусть глазеют на меня. Этого уже достаточно для того, чтобы в понедельник терпеть насмешки в школе.
После того, как мама приносит им их салаты и оставляет нас наедине на две минуты, Брайан подмигивает мне с хитрой улыбкой:
- Ты знаешь о большой новости?
Новости? Ум, в последнее время я не следила за сплетнями.
- Этот Мистер Майер носит парик?
Я слышала это в нашей школе недавно.
Брайэн смеется.
- Нет, это очень старая новость. Я говорю о Калебе Бэкере, которого выпустят завтра на свободу. Что?
Дэниэль нанизывает на свою вилку гарнир и подхватывает салат:
- Миссис Бэкер позвонила моей маме и рассказала все. Досрочное освобождение. Мне интересно, дадут ли они вернуться ему в школу.
Досрочное освобождение? Он должен был быть в тюрьме еще, по крайней мере, шесть месяцев. У меня был идеальный план: отправиться в Испанию прежде, чем он вернется. Глубокая, острая боль в груди резко пронзает меня, когда я вдыхаю, а мои пальцы начинают дрожать. У меня мини-паническая атака, но я стараюсь не допустить того, чтобы об этом узнал кто-то еще.
- Мэгги, ты в порядке? - спрашивает меня Сабрина, когда я отталкиваю от себя пирог.
Нет. Я определенно не в порядке.
Глава 3. Калеб.
Как будто того, как мой отец смотрел на меня все дорогу от Сант-Чарли до Рая, не было в достаточной мере пыткой, моя мама сжимала кулаки со всей имеющиеся силой с тех пор, как я покинул ДИПДН сегодня днем. Я даже не допускаю мысли о том, что когда-нибудь она посмотрит в мою сторону.
Что, черт возьми, я должен сказать? Прекрати нервничать, мам. Я уверен, все будет хорошо. Ее сын - осужденный уголовник. Я просто хочю, чтобы она прекратила постоянно напоминать мне об этом. Хорошо, это займет какое-то время. Изначально она никогда не была безумно любящей матерью. Городской парк находился перед нами, когда мы ехали вниз по Мэсси-Авеню. Когда мне было пять лет, я выбил свои два передних зуба на детской площадке парка, и здесь же, на баскетбольной площадке, была первая моя драка, когда мне было девять. Это были старые добрые времена. Я не могу поверить, что мне семнадцать и я размышляю о старых добрых временах.