- Не кипятись, Женя. Пожалуйста, - мягко попросил капитан. - Ты просто не оставила мне выбора.
- А мне его кто-нибудь оставлял? – вкрадчивым тоном осведомилась она.
- Ты все неправильно понимаешь. Нам действительно нужна твоя помощь.
- Какая? – с вызовом спросила Женя. - Ну же, поведайте - вы ведь так хотели со мной пообщаться.
- Прости, Женя, но это так не работает, - с сожалением проговорил Кудашов. - Нас сейчас слышит больше полусотни ушей. А учитывая то, с какой легкостью ты раздобыла рацию и вышла на связь лишь утверждает меня во мнении, что такие разговоры лучше вести тет-а-тет.
- Вы хотите сказать с глазу на глаз?
- Именно.
Она опешила от такой наглости и с раздражением выпалила:
- Вы что меня за дуру держите?
- Никто не причинять тебе вреда. Пойми, это не в моих интересах.
- Я бы так не сказала, - все больше злясь, проговорила Женя. - Я с лихвой нахлебалась за два с лишним месяца. А чего мне стоило последняя встреча, вообще не передать словами.
- Ты цела? – вдруг с беспокойством в голосе спросил Кудашов.
- Когда пришла в себя - мне так не показалось.
- Я могу помочь?
- Да, прекратите преследовать меня!
- Женя, это не в моих силах. Ты представления не имеешь, как нам важна твоя помощь, - продолжал увещевать ее капитан.
- Я так и не услышала, в чем она заключается.
- Ты же понимаешь - не все подлежит публичности. Военные тайны на то и тайны, чтобы их знал ограниченный круг людей.
Она лишний раз убедилась, что на военной базе происходит что-то странное, возможно даже незаконное, раз капитан не желает распространяться. Отсюда и тот непонятный диалог, который мало о чем говорил непосвященному человеку. Странно, что он вообще проходил на общей частоте, хоть и в завуалированном варианте. Или Кудашов забылся, что в принципе маловероятно, или в тот момент не было иной возможности связаться с нужным человеком.
- Как насчет сотрудничества? – вдруг прервал капитан затянувшуюся паузу. – Мы встречаемся один на один, я вкратце рассказываю, что от тебя требуется, обеспечиваю безопасную доставку до базы, комфортные условия проживания, а ты на добровольных начал нам помогаешь. Заметь, я не буду требовать от тебя ничего сверхвозможного. Только твое участие, я бы даже сказал - просто присутствие, не более.
Женя криво усмехнулась – все звучало настолько гладко, что невольно рождались подозрения. Да и гоняли бы ее два с лишним месяца подряд, если бы им требовалось всего-навсего ее присутствие. Хотя присутствие бывает разным, например, участь лабораторной мыши.
- А где гарантии, что со мной вдруг не произойдет несчастный случай?
- Прости, Женя, но я не могу тебе их дать, кроме как просить поверить мне на слово. Письменному распоряжению ты не поверишь, личной расписке тоже, а больше - мне нечего тебе предложить.
Его правда. Сейчас абсолютно ни у кого нет веры в какие-либо бумажки. Власти нет, а оставшиеся единицы сами по себе. Полное отсутствие всяческих предписаний и норм. Отныне каждый сам в себе и власть, и закон, ограниченный только собственной моралью. Пока не задумываешься об этом – все кажется приемлемым, а как представишь, что человека от совершения преступления сдерживает лишь наличие совести - становиться воистину страшно. Отсюда и беспредел менял, которых военные не трогают, преследуя собственные интересы, и страх мирных граждан, опасающихся попасть в эту мясорубку деморализации.
Что, в конечном счете, имеем? Ноль гарантий и кучу ни чем не подкрепленных обещаний, иначе говоря, шиш на постном масле. При этом до сих пор живо воспоминание как все начиналось. Без конца и края мучил вопрос, что сталось с теми пропавшими, которых с легкостью вылавливали военные, пока людьми не завладела всеобщая паника. Естественно на первых порах многие спокойно шли на сотрудничество, не ожидая подвоха от представителей власти, давших клятву защищать народ. А потом бесследно исчезали за стенами баз, как и все последующие за этим добровольцы.