По ее внутреннему чутью прошло чуть больше часа, когда она смогла позволить себе унять тревогу и заняться нуждами. Она беззвучно извлекла из сумки флягу, сделала пару глотков и, несколько раз наполнив водой крышку, дала напиться псу. Плащ из плотного полиэтилена, в который она заворачивалась, когда спала на открытом воздухе, доставать не рискнула, из боязни выдать себя шуршанием материи, поэтому ограничилась лишь небольшим мотком веревки. Затем удобней расположившись на ветке, обхватила нависающий сверху ствол веревкой, пропустила под собой и крепко завязала на мудреный узел. После пропустила лямку сумки под мышкой, а ее саму сунула под голову и одними губами пожелала спокойной ночи псу.
Сознание еще не успело уплыть в царство морфея, когда мертвую тишину леса бесцеремонно нарушил звук приближающихся машин. Она быстро приподнялась и устремила взгляд во тьму, в направлении источника шума. Рядом тут же что-то сверкнуло белым. Она не испугалась и не удивилась, заметив яростный оскал пса, привыкла видеть возле себя подобный блеск. Он не раз, в минуты опасности, будил ее подобным видом, сопровождая сие видение тихим утробным рычанием, и в мгновения ока разметая сонную дрему.
Тем временем из-за деревьев показался свет фар, проследовал мимо ее точки обзоры и остановился чуть в стороне, у разрушенного до основания дома. Женя насчитала пять машин и шепотом выматерилась. На нее открыли настоящую охоту, не в пример пару дней назад, когда к ее, на тот момент, логову приехало всего две. Свет заколебался - люди пришли в движение, неспешно перемещаясь вокруг «Уазиков». Твердый мужской голос раздавал команды. Как бы она не прислушивалась, слов разобрать не удалось. Вскоре машины заглушили и, судя по скрежету камней под берцами и сухому треску, солдаты устремились исполнять указания. По-видимому, ее намеревались искать на окраине леса и в ближайших домах, что само по себе невероятно. Она не понимала, каким образом они установили ее примерное место нахождения, в голову просто ни чего не приходило, поскольку она тоже требовала отдыха. Понимая, что ей ничего не осталось, кроме как затаиться, положившись на верного пса, осторожно вернулась в исходное положение и сомкнула глаза. Пора восполнить баланс сил, который в несколько раз уступал ее преследователям.
II.
Утро встретило ее хмурым небом, на котором она уже забыла, когда в последний раз видела солнце, и неизменная мертвая тишина. Даже ветер, и без того редкий гость, вовсе стих, не подавая признаков жизни. Воздух застыл, замер в напрасном ожидании какофонии звуков природы и тяжело оседал в легких. Не свойственное лесу утреннее затишье пугало не подготовленный разум – чудилось, что сам мир обмер в преддверии чего-то страшного, необратимого, и вместе с тем невероятного. Тишину не нарушала ни трель птиц, ни шорох листвы под лапками мелкой живности, ни даже стрекот цикад – все погрузилось в мертвое безмолвие. Природа словно предавалась глубокому трауру, молча переживая столь очевидные перемены, как исчезновение всех ее обитателей. Все живое покинуло ее лоно, забрав с собой неотъемлемую составляющую ее сути – душу, оставив после себя лишь пустую, обреченную на смерть оболочку.
Первое время, Женя не придавала значения окружающим переменам, просто не замечала, как привычные слуху звуки тускнели. А когда те пропали вовсе, оставив после себя звенящую тишину, поспешила выбраться из затянувшегося затворничества и для начала посетила темнеющую за окном дачного домика лесополосу. Сделанное открытие стало для нее первым в череде множества последующих потрясений.
Лес вымер. Абсолютно. На протяжении нескольких километров не наблюдалось ни одной живой души, насекомых или цветения. Несмотря на вступившую в свои права весну, сложившаяся картина тоскливого пейзажа неуклонно превращалась в закономерность. В какую бы местность она не угодила, окружающая обстановка не менялась – все то же безмолвие и полное отсутствие признаков жизни. Было чему удивиться, ведь все так хорошо начиналось…