4
Очередная зима. Месяц кровавых расправ с животными у подножия Апеннин в обществе короля. Рождественские балы. Визиты высокопоставленных зарубежных гостей, которых надо развлекать. Разрастающаяся переписка с многочисленными научными обществами. Поездка с Катериной в Апулию – взглянуть на новые раскопки. Еженедельные концерты (правда, Катерина похварывает).
Задрапированная снегами гора сердится, дымит. Коллекция Кавалера, до сей поры состоявшая исключительно из работ старых мастеров, теперь включает в себя несколько десятков картин местных художников. Гуашь и масло: пейзажи с изображениями вулкана и расфранченных веселящихся крестьян. Эти картины (измеряемые в ладонях или даже ярдах покрытого краской холста) чрезвычайно дешевы, Кавалер помещает их в галерее, ведущей к кабинету. Он посещает миракль, который дважды в году ставится в соборе: твердый сгусток крови святого покровителя храма превращается в жидкость. Считается, что от этого представления зависит благополучие всего города. Твердый сгусток местных суеверий. Желая увидеть менее привычное воплощение отсталости здешней публики, Кавалер договаривается о встрече со знаменитой прорицательницей Эфросиньей Пумо.
Антураж: извилистая улочка, осыпающаяся кладка стен, убогая дверь с не поддающейся расшифровке надписью. Странная женщина в сырой комнате с низким закопченным потолком и белеными стенами, оплывающие жертвенные свечи, котел на огне, солома на выложенном плиткой полу, черный пес, метнувшийся обнюхать пах Кавалера. Валерио оставлен ждать у двери вместе с жалкой гадалкиной клиентурой, ждущей своей порции пророчества и исцеления, и Кавалер ощущает в себе изрядное, так сказать, вольтерьянство – интерес к этнологическим изысканиям. Он – одинокий сторонний созерцатель чужих предрассудков. Он чувствовал себя более развитым существом и наслаждался этим чувством, он презирал суеверия, колдовство, религиозный фанатизм и вообще все иррациональное – но в то же время не отвергал возможности испытать удивление, подвергнуть сомнению свои убеждения. Он жаждал услышать отзвуки мертвых голосов, увидеть, как встанет на дыбы столик, вынудить эту сумасшедшую произнести имя, которым он в детстве называл свою мать, или описать форму малинового родимого пятна у себя в промежности… тогда это все-таки будет волшебный мир, пусть не в том вульгарном виде, как здесь принято считать.
Вместо этого – чем и пришлось удовлетвориться – он попал в мир чудес. Красот. Диковин, среди которых главная – вулкан. Но никакого волшебства, нет.
Говорили, будто несколько лет назад эта женщина точно предсказала год и месяц обоих извержений, большого и малого, которые прервали долгий сон вулкана. Кавалер намерен об этом побеседовать. Однако – как подсказывает опыт более чем десятилетней жизни среди этих ленивых хитрых людей – приступить сразу к делу нельзя. Сначала он должен выслушать множество раболепных благодарностей за честь, оказанную посещением столь высокого и знатного Кавалера, ближайшего друга и советника молодого короля (и да ниспошлет ему Господь с годами мудрость!), снизошедшего озарить своим присутствием стены ее жалкого обиталища. Потом он вынужден цедить переслащенный настой, который она называет чаем и который подает долговязый мальчишка лет пятнадцати, чей левый глаз напоминает перепелиное яйцо. Потом ему приходится положить изящную открытую ладонь на шершавую ладонь гадалки.
Она начинает с того, что обещает ему длинную жизнь. Кавалер в ответ поднимает брови и морщит нос.
Длинную жизнь здесь, – бормочет гадалка. Нельзя сказатъ, что Кавалеру приятно это слышать, воображение отказывается рисовать подобные картины. Он рассчитывает, что за Неаполем последует лучшее назначение, Мадрид, скажем. Или Вена.
Затем она сообщает, что впереди его ждет большое счастье.
Давайте побеседуем об иных материях, нежели моя судьба, – предлагает Кавалер, отнимая руку. – В действительности, я вовсе не ищу дополнительной информации о себе.
В самом деле? Его превосходительство необычный человек, в чем я уже убедилась. Кто, скажите, не интересуется самим собой?
О, – восклицает Кавалер. – Я не претендую на отсутствие интереса к себе. Я люблю себя не меньше, чем всякий другой.
По его прикидкам, гадалке должно быть около пятидесяти, хотя с теми, кто называется «народ» (то есть большинство), никогда нельзя быть уверенным. Все они, особенно женщины, выглядят, как правило, старше своего возраста. У этой женщины умное, приятное лицо, желтые, нет, скорее зеленые глаза, твердый подбородок. Седеющие волосы заплетены в косы и уложены на голове. Плотное тело скрыто под бесчисленными, свисающими с плеч шалями, розовыми, красновато-коричневыми. Гадалка сидит у стены на большом дубовом стуле. Кавалера же с подобающими церемониями поместили в кресло, обложив для удобства драными подушками.
Большинство тех, кто ко мне приходит, интересуются, когда они встретят свою любовь, – бормочет женщина. – Или получат наследство. Или умрут.
Кавалер отвечает, что обожает свою жену и твердо уверен, что шансы получить наследство у него нулевые. И что только дурак захочет узнать точную дату своей смерти и тем самым испортить себе остаток жизни.
Его превосходительство считает себя пожилым человеком.
Я никогда не чувствовал себя молодым, – раздраженно бросает Кавалер. И эта мысль – новая для него. Так называемая гадалка еще не успела удивить его, но он уже удивил самого себя.
Поэтому вы и моложе своего возраста, – сообщает гадалка, театрально взмахивая рукой. В том, что касается возраста и молодости, Эфросинья настоящий… эксперт! – Как я сказала Его превосходительству, он проживет еще много лет. Разве не это хотят услышать все?
Он промолчал.
Разве Его превосходительству не любопытно знать?
Напротив, – брюзгливо роняет он, – мне чрезвычайно любопытно. Любопытство привело меня… сюда.
И жестом поясняет: в эту комнату, в эту страну, в эту нелепую ситуацию. Надо быть терпимее, уговаривает он себя. Я среди дикарей. Он отводит глаза в сторону и перехватывает пристальный одноокий взгляд притулившегося в углу мальчишки – слуги? ученика? Взгляд такой же проницательный, как и у гадалки, но более выразительный за счет своей половинности.
Мне любопытно узнать, как в точности вы работаете. Гадаете ли по картам или по следам животных, или жуете горькие листья и впадаете в транс…
Вы нетерпеливы, мой господин. Истинный сын севера.
Как интересно, подумал Кавалер. Эта женщина не глупа. Она хочет вести со мной беседу, а не просто показывать фокусы.