Мюмтаз покачал головой и вспомнил об очень благонамеренном законе, появившемся несколько лет назад, который запрещал переносить на человеческой спине тяжелый груз. Из-за этого закона Стамбул несколько дней провел в полной суматохе, появились тележки и запрудили все улицы. Все, что было связано с перевозкой, здорово осложнилось. Потом о законе постепенно забыли, все вернулось на прежние места, этот хамал и подобные ему вновь начали носить свои грузы, и восстановился естественный порядок. «Это все напоминает Лигу Наций, конференции о мире, высказанные намерения обширного сотрудничества, антивоенную пропаганду и произведения, — подумал Мюмтаз, и в его голове судьба этого хамала странным образом соединилась с судьбами людей нашей эпохи. — Получается, что и закон, и мир неосуществимы».
Интересно, кем был этот хамал? Как он жил, о чем думал? Была ли у него жена, были ли дети? Несколько часов тому назад Мюмтаз видел на Блошином рынке вещи, и обилие старых вещей и одежды было как раз для таких, как этот носильщик. Это были люди, которые никогда не смогут познать свою жизнь. Иногда в газетах, среди серьезных полемических статей, среди фотографий артистов, считавшихся цветами жизни, среди новостей о мировых событиях, появлялся краткий рассказ на две — три строчки о таких людях, появлялись сообщения об их убийстве либо внезапной гибели, и тогда жизнь этих людей, которые оставались для нас в тени, хотя жили у нас на глазах, озарялась на мгновение из-за яркой вспышки пистолетного выстрела, кинжала или острого ножа либо из-за того, что кто-то из этих людей оказался под обломками упавшего дома, а затем тут же гасла. Мюмтаз в какое-то мгновение вспомнил людей, живущих в домах из жести и камней в нижней части Таксима, с правой стороны холма у Фындыклы, в окрестностях Ункапаны. То были улицы, по которым текли грязные сточные воды, там в грязи и нищете, среди уличной жестокости росли дети. И стоило этим детям немного подрасти, как они меняли отцовский дом на пересохшие колодцы, на мостовые, на место под мостом.
«Сколько потребовалось войн, чтобы мы достигли такого состояния?» Целый клубок несчастий, постигших страну начиная с Русско-турецкой войны 1877 года, наполнил половину Стамбула всякими разными людьми, по которым трудно было сказать, деревенские они или городские, которых не выделяло ничего, кроме их нищеты и попрошайничества. «Сейчас очередь дошла до Европы, — подумал Мюмтаз. Понятно, что одной лишь войной дело не кончится. — Но кто же говорит, что будет только одна война…»
«Если начнется война, то этот хамал пойдет в солдаты! Я тоже пойду. Но между нами есть разница. Я прекрасно знаю, кто такой Гитлер, знаю его идеи и ненавижу его. Я с радостью буду сражаться против него. Однако этот несчастный не знает ни о Германии, ни о тех идеях. Он попадет на фронт воевать за то, о чем он ничего не знает. Скорее всего, он даже погибнет».
Мюмтаз остановился и серьезно спросил самого себя: «Хорошо, а что в итоге?»
Но ни о каком итоге он подумать не успел. Какой-то человек из толпы, словно специально, прошел мимо, задев его, и быстро зашагал дальше, а чуть поодаль свернул в один из переулков. Мюмтаз повернулся, пытаясь разглядеть, кто это был. «Как странно», — повторил он несколько раз. Человек был очень похож на Суата. «Но ведь Суат умер». Он вновь посмотрел в ту сторону, куда ушел человек, чтобы определить степень сходства. Человек, который в самом деле был похож на Суата, смотрел на него издалека и улыбался. На нем была одежда серого цвета. Свою шляпу он держал в руках. «Это невозможно, — проговорил Мюмтаз. — Неужели мертвых так плохо закапывают?»
Он очень рассердился на себя за эту последнюю мысль. «Мне не к лицу смеяться над несчастьем. Тем более что я как-никак связан с причиной его смерти, точнее говоря, только я и Нуран. Если бы он не нашел этот ключ и не пришел к нам домой! Если бы мы не развлекались так у него под носом!» Однако замешаны были не только они. В этом деле был еще третий человек. В свой последний вечер Суат привел к себе домой одну маленькую девочку, которую случайно встретил на босфорской пристани. Эта девочка заставила его задуматься над собственной жизнью. В своей записке он писал: «И тогда я увидел всю свою жизнь и испытал отвращение». Мюмтаз возлагал ответственность за смерть Суата и на эту девочку, единственной виной которой было то, что она совсем юная и еще не сломана жизнью. «Внезапно я принялся искать Аллаха. О, если бы я поверил, то все бы стало так легко и просто!» Почему же Суат искал Аллаха таким извилистым путем? Почему не обратился к Нему напрямую?