— Так что тебе нужно? — спросила Светлана, вернувшись с двумя чашками кофе.
— Как живешь? — спросил Никита.
— Здрасьте… Давно не виделись. Лучше ты расскажи, как ты живешь. Головка не болит?
Никита не удивился ее вопросу. Наверняка подруги обо всем настучали.
— А как я могу жить? — пожал он плечами. — Нормально.
— Тогда поставлю вопрос иначе. На что ты собираешься жить?
Никита буквально присосался к чашке с кофе. Стараясь выиграть время, он спросил:
— А чем, собственно говоря, вызван твой вопрос?
— Никита, не валяй дурака. Уже весь город знает, что тебя уволили.
— Неужели ты думаешь, что меня уволили вчистую? — с деланым возмущением воскликнул Никита.
— Именно так думают все.
— Кто все? Обыватели города Подколодинска?
— Не смей оскорблять наш город, коверкая его название! — потребовала служащая местной управы.
— Хорошо. Не буду. Но довожу до твоего сведения: я перешел на внештатную работу. Это к вопросу о том, на что я буду жить. И заметь: перешел по собственному желанию. Отчасти, — добавил он, чтобы придать видимость правдоподобия для своей фантазии. — Чем и был так возмущен Горыныч.
— Ты уж объясни, что значит по собственному желанию. Поскольку у меня прямо противоположная информация.
Конечно, Светлана не упустила шанс уколоть его лишний раз. Никита продолжил свою версию его увольнения.
— Аж ногами топал от негодования. Его можно понять. Покупая нашу газету, что в ней первым делом ищет рядовой читатель? — Никита выдержал эффектную паузу и закончил: — Правильно. Мою колонку. — Он выразительно вздохнул. — Да… Тяжело придется Горынычу. Ты же понимаешь, как трудно в наше время найти ценного сотрудника для хилого издания, которое существует в условиях рыночной экономики без вспомоществования со стороны в виде госсубсидий.
— Трепло ты, — ровным голосом сказала Светлана. — Вот скажи мне, какого черта ты полез на Лагоева, будь он неладен. Какое тебе дело до его универсама? Он что? Жить тебе не дает? Там, кстати сказать, ежедневно отовариваются сотни людей, — пристально глядя в глаза Никите, спросила любимая.
Никита невольно отвел глаза в сторону.
— Светик, ты не представляешь себе, что там творится, — сказал он. — За витриной универсама.
— Нет, не представляю. И знаешь почему?
— Ну?
— Потому что есть соответствующие органы и пусть они разбираются с этим. Если там что творится.
— Но кто-то должен привлечь их внимание. Этих так называемых органов.
— Вот ты и привлек. Только не органов. А самого Лагоева. И сам знаешь, чем это кончилось для тебя, — резюмировала Светлана.
Никите нечем было возразить. Светлана отпила кофе.
— И все-таки я до сих пор не могу понять, зачем ты наехал на него.
— Он негодяй, — вяло сказал Никита.
— Ничто не совершенно в этом мире, — парировала Светлана. — И судят в нем за конкретные преступления, подпадающие под статью, а не за нравственное уродство. Или ты стремишься к идеалу? Так его нет.
— Есть, — возразил Никита.
— И где ты его нашел?
— Сейчас вижу его перед собой.
Светлана сморщила носик. Это у нее здорово получилось. Изящно.
— Не подлизывайся. Я терпеть этого не могу.
Это было сказано не вполне искренно.
— И не думал! — возмутился Никита.
— Вернемся к Лагоеву. Ты раскатал о нем разгромную статью. И, по сути, не привел ни одного доказательства. А ты подумал о том, что в вашей газете печатается его реклама?
— Но мою статью напечатали в другой газете и без имени! Значит, Горыныч с газетой кристально чист.
— Но все знают, кто ее автор. Ты! А знаешь ли ты, почему ее напечатали в другой газете?
— Нет.
— Потому что она издается на деньги Аванесова — прямого конкурента Лагоева. Или ты до сих пор не знаешь, что их универсамы стоят на расстоянии ста метров друг от друга?
Светлана сделала паузу. Никита промолчал. Светлана продолжила тоном учительницы, поставившей на вид первокласснику плохое знание пройденного материала.
— А у Лагоева, — чтоб ты знал, — завотделом работает зять Горыныча. Именно ему ваша газета обязана рекламе в вашей газете. И теперь его дальнейшая работа у Лагоева, который, кстати сказать, поклялся никогда больше не размещать рекламу в вашем желтом листке, под вопросом. Теперь ты сам, я надеюсь, видишь, скольких людей ты подставил.
— Скольких? Горыныча с зятем?
— А редакцию? В ней работают люди, которым надо платить зарплату. Или ваш таблойд нарасхват? Да ваш Горыныч на коротком поводке у рекламодателей. Как ты этого понять не можешь?