Вернувшись в Харьков, Кутлубицкий доложил о разговоре с мурзой Щербинину. У того гневно запрыгали мешки под глазами:
— Плевал я на твоего мурзу! И на его сказки плевал! Мне ханский умысел надобно знать... Пошёл вон, дурак!..
В Крым поехал другой посланец — переводчик Константин Мавроев. Он вёз приватное письмо для калги-султана Мегмет-Гирея, брата хана Селима.
— Братья мысли чаще одинаковые имеют, — благоразумно рассудил Евдоким Алексеевич. — Стало быть, что калга скажет — то и хан думает...
Январь 1771 г.
18 января необычно оживлённая для этого времени года Полтава встречала нового главнокомандующего Второй армией генерал-аншефа князя Василия Михайловича Долгорукова.
День выдался ясный, морозный, безветренный. Солнечные лучи игриво разбегались по серебристым снежным крышам приземистых разудалых хат, строгих каменных казённых домов. Церковные колокола торопливо перекликались праздничными переливчатыми звонами.
По обеим сторонам главной улицы, вдоль плетней и добротных заборов, растянулся в две шеренги 2-й гренадерский полк. Озябшие от долгого ожидания краснощёкие усатые гренадеры переминались с ноги на ногу, притопывали, пытаясь согреться, сыпали солёными шуточками; офицеры, собравшись кучками у своих рот, покуривали трубки, с показным равнодушием гадали: кто будет приглашён на бал, который, по слухам, обещал дать вечером командующий.
В начале улицы, прямой стрелой упиравшейся в центральную площадь Полтавы, и на самой площади, сдерживая пританцовывающих коней, стояли Борисоглебские драгуны и сумские гусары.
По протоптанным в снегу дорожкам со всех сторон проворно семенили городские чиновники с жёнами и дочерьми, бежали, скользя и падая, простолюдины.
За две версты от Полтавы Долгоруков, встреченный генералами и штаб-офицерами, пересел в открытые сани. Под звучные пушечные залпы, под густое и протяжное «Виват!» замерзших, а поэтому особенно страстно кричавших солдат он промчался по накатанной колее, принял на площади от местного начальства хлеб-соль и, испытывая душевный подъём от торжественной встречи, от ладно выстроенных, хорошо обмундированных воинов, пробасил многозначительно:
— С такими молодцами турков до самого Царьграда погоним! Да и крымцев заодно присмирим, ежели на то нужда будет!..
Сорокавосьмилетний Василий Михайлович Долгоруков принадлежал к одной из трёх ветвей древнего русского рода, уходящего своими корнями к черниговскому князю Михаилу Всеволодовичу, потомок которого в седьмом колене — князь Иван Андреевич Оболенский, прозванный Долгоруким, — стал родоначальником князей Долгоруковых.
Судьба уготовила княжичу Василию трудные испытания: когда ему исполнилось пять лет — умерла мать, княгиня Евдокия Юрьевна; через шесть лет его отца, сенатора Михаила Владимировича, проходившего по одному из нашумевших дел, которыми были так богаты насыщенные интригами и заговорами годы царствования императрицы Анны Иоанновны — «Делу Долгоруковых», — сослали в Нарву; ещё через три года — в армии генерал-фельдмаршала Миниха, двинутой против крымских татар, — он участвовал в штурме Перекопа, одним из первых взобрался на вал и получил за доблесть офицерский чин. Затем были Очаков, Хотин, война со Швецией.
Тучи над Долгоруковыми то рассеивались, то опять сгущались. Вернувшегося из Нарвы отца бросили в казематы Шлиссельбургской крепости. А указ Анны Иоанновны от 23 сентября 1740 года едва не разорил семью: всё движимое и недвижимое имение князя Михаила Владимировича было отписано на её императорское величество.
Опасаясь попасть в нужду, молодой поручик Санкт-Петербургского полка Василий Долгоруков вынужден был подать челобитную государыне и нижайше просить, чтобы недвижимость отца «оставили на пропитание» ему, брату Александру, подполковнику того же полка, и сёстрам Авдотье и Аграфене, жившим в усадьбе.
С кончиной Анны Иоанновны жизнь Долгоруковых переменилась к лучшему. Новая императрица Елизавета Петровна оказала семейству своё благоволение: вернула князя Михаила Владимировича из ссылки, пожаловала прежние чины действительного тайного советника и сенатора. Стал продвигаться по службе и князь Василий: генерал-майором он участвует в войне с Пруссией, был дважды ранен в сражениях при Цорндорфе и Кольберге и за военные заслуги произведён в генерал-поручики.
Не обошла его милостью и Екатерина. В газете «С ан Петербургские ведомости» за 24 сентября 1762 года длинного списка фамилий в «Реестре пожалованным в день высочайшего коронования Ея Императорского Величества» можно было прочитать строчку: