По дороге к улице Гулящей Аэртон заехал в прозекторскую, где внимательно осмотрел мертвеца и его личные вещи. Кто бы ни убил профессора, но сделано все было четко, умело, а главное, очень смахивало на банальное уличное ограбление. Кошель с монетами при профессоре не был обнаружен, при этом кабатчик из «Черной совы» утверждал, что профессор был при деньгах, да к тому же нес что-то ценное, какой-то футляр с бумагами. Хозяин видел, как профессор старательно прятал его под камзолом. Футляр у мертвеца также обнаружен не был. Единственная ценная вещь, что нашли у покойника в карманах — простой ключ, который мог подойти как к входной двери в дом, так и к кабинету. Аэртон забрал ключ с собой. Оставалась надежда, что в Академии сумеют пролить свет на содержимое футляра. Пока что это единственная ниточка, за которую можно уцепиться.
Глава 2
Занятия по навигации у старших учеников неожиданно отменили. Об этом сообщил акваморам лично ректор Академии Людоль дель Бриз, сорокалетний полный мужчина, всегда одетый с иголочки, ухоженный и лоснящийся — сегодня он выглядел мрачным, помятым и каким-то потерянным. Оттого новость не принесла акваморам желания с облегчением выдохнуть и потратить это время на какие-нибудь веселые занятия. Они просто сидели в учебной комнате, искоса поглядывая друг на друга и на развешанные по стенам карты, а комната казалась такой грустной и пустой без крупного краснолицего профессора с его громким голосом и размашистыми жестами. И как немое свидетельство, что случилось нечто страшное и непоправимое, возле окна застыла изваянием кафедра красного дерева, за которой обычно стоял Марель, а его большое лицо освещали лучи Матушки.
Болтон дель Бриз не мог смотреть на кафедру. Ему казалось, что он видит за ней темно-синий профессорский камзол с меловыми разводами на воротнике и чернильными пятнами на манжетах.
Только двое братьев де Циклон, Рауль и Катриэль, не выглядели удивленными, и на них, казалось, совсем не подействовало всеобщее внезапное уныние. Они какое-то время оживленно перешептывались и иногда поглядывали на остальных акваморов самодовольно и свысока, и в конце концов Рауль нарушил тягучее молчание учебной комнаты:
— Так Мареля грохнули вчера. Вы чего, не знали?
На миг тишина стала совсем оглушительной, а потом комната взорвалась восклицаниями и вопросами двух десятков акваморов. Рауль оглядывал их своими колючими черными глазами, ноздри его длинного носа шевелились, словно вынюхивая след, чуть подрагивали худые пальцы — Рауль не мог оставаться полностью неподвижным, даже когда сидел смирно. Казалось, в его голове сейчас работает самописец, фиксирующий каждую реакцию акваморов, каждое слово, жест, взгляд.
— Гро-охнули, — медленно повторил медлительный Катриэль и брезгливо поджал губы. — Пьяного. Он всегда ж был пьяный вечерами.
— Захлопни пасть! — Болтон дель Бриз грохнул кулаком по столу, Катриэль на миг втянул голову в плечи, и все другие акваморы на всякий случай тоже заткнулись.
— Это ж правда, — очень тихо проговорил Рауль, рассматривая свои руки. Указательный палец правой был увенчан массивной золотой печаткой в виде волчьей головы.
Болтон услышал, откинул со лба вечно лезущую в лицо светлую прядь, чтоб хорошенько стало видно, как негодующе сверкают его голубые глаза.
— Захлопнись, — повторил он Раулю.
— Не-а, — тот продолжал изучать свои руки, и было заметно, что ему приходится напрягать пальцы, сдерживая их дрожь. — Я ничего не придумал. Марель был в доску пьян, и его убили в подворотне, как подзаборного голодранца. Нравится это его любимчикам или нет.
— Любим-чхи! — кам, — шутканул Катриэль и, как обычно, первый рассмеялся своей немудреной шутке, а потом по комнате прокатилось еще несколько смешков акваморов, которые вечно оказывались на стороне братьев Циклон.
— Ага, — ощутив малую, но поддержку, Рауль поднял взгляд на Болтона и прикинул, куда ему увернуться, когда Болтон сиганет на него через стол. — Кто теперь будет таскать вас, избранненьких Бризиков, на дополнительные занятия в испытательный комплекс? Лучшие наши ученички, тьфу!
Болтон, вопреки ожиданию и своему обыкновению, никуда сигать не стал, а неожиданно и мерзенько, совсем не по-болтоновски, ухмыльнулся, демонстрируя мелкие хищные зубы:
— А зато у вас, не лучшеньких ученичков, теперь будет чему порадоваться на ваших тайных сборищах, да?
Лица Рауля, Катриэля и еще нескольких акваморов застыли.
— Как вы там себя называете? — Болтон картинно пощелкал пальцами, будто бы вспоминая, а на деле — убеждаясь, что всё-всё внимание приковано к нему. — Спуск Вёсельников, нэ? Треск Бисерников?