В начале 1943-го командир 265-й дивизии П. Т. Коробков сказал дальневосточникам, что «и времени, и бензина мало… посоветовались с вашим командованием и решили: дать вам по два-три полета вывозных на учебном самолете; отработать технику пилотирования и стрельбы на боевом самолете, на этом все». Комдив (так же, как A.C. Осипенко) был из той группы «испанцев»— Героев Советского Союза, которые ничем себя не проявили в Великой войне. После Кубани он был переведен в инспекцию ВВС.
За девять дней битвы дивизия потеряла один полк из трех! К 10 мая в полках насчитывалось всего 22 боеспособных экипажа… А. Т. Тищенко пишет: «На первых порах вся наша боевая деятельность зависела от воли начальников штабов, которые сами не летали. Они определяли не только районы, но также высоты и скорости барражирования истребителей. И, конечно, «навели порядок». Каждый день мы летали по одним и тем же маршрутам, на одних и тех же скоростях и высотах. Фашисты не замедлили воспользоваться шаблоном в наших действиях…»
И. В. Федоров вспоминает, как каждый летчик стремился атаковать, забывая о боевом порядке группы и даже пары. Вспоминает и такой приказ из штаба дивизии — летать во время боевых действий в сомкнутом порядке, на малой скорости и заданной высоте: «Все это, как нам разъясняли, вдохновляет защитников Малой земли. Высокому командованию это нравилось: так сказать, психологический фактор для наземных войск — небо закрыто краснозвездными истребителями. И только в конце боев на Кубани, понеся большие неоправданные потери, мы освоили знаменитую «кубанскую этажерку». Ее еще называли «покрышкинской»».
Комкора Е. Я. Савицкого летчики на Кубани помнят расстроенным и мрачным. Даже начало предвещало недоброе. 17 апреля лидер Пе-2 по преступной ошибке привел одну из эскадрилий корпуса вместо Ростова-на-Дону в занятый немцами Таганрог. Пока это заметили, за командиром приземлилось два летчика. Еще двоих сбили зенитки. Пять потерь на пути к фронту! На трофейных «яках» немцы потом неоднократно атаковали наши самолеты, в первую очередь «аэрокобры» и «спитфайры». Как пишет Покрышкин, в один из дней наше командование отменило вылеты своих «яков», и с «оборотнями» удалось расправиться.
… Возвращаясь к боевым действиям 3-го истребительного авиакорпуса, следует сказать, что у летного состава Савицкий имел авторитет, поскольку сам (наверно, это единственный пример среди командиров-истребителей такого ранга) принимал участие в боевых вылетах. Ожидали от боев, конечно, совершенно другого. 32-летний генерал принял корпус из хороших летчиков на новых «яках» с задачей — добиться господства в воздухе. Перед вылетом на Кубань молодого комкора принял И. В. Сталин. В своих мемуарах «Полвека с небом» (М., 1988) Савицкий объясняет потери отсутствием боевого опыта у летчиков, а также тем, что «в штабе корпуса не всегда успевали верно оценить обстановку в воздухе, избрать лучший вариант…» Но ведь сам генерал прошел стажировку еще в бигве под Москвой, с зимы 1942 года командовал на фронте дивизией…
Как пишет И. В. Федоров, 46 летчиков 265-й дивизии погибли, 17 лечили раны в госпиталях, остальные, получив заслуженные ордена, в начале июня были выведены на отдых в Липецк «после такого кошмара, каким представлялось нам теперь все происходившее на Кубани…»
Но самые большие потери несли наши Ил-2. A.A. Тимофеева-Егорова пишет — за весну, лето и осень 1943 года на Тамани 805-й штурмовой полк, в котором она воевала, потерял три состава летчиков и воздушных стрелков!
Лучший немецкий пилот Ю-87 Ханс-Ульрих Рудель, летавший на Тамань с аэродромов Керчь и Багерово, в своих воспоминаниях полон неостывшей ненависти и показного пренебрежения к «Иванам», бодрится, но и у него прорывается: «Именно здесь многие мои товарищи совершили свой последний вылет… Погода не мешала полетам. Небо почти неизменно оставалось ярко-голубым, нещадно палило летнее солнце… Начинает казаться, что мир полон красоты и покоя, и не существует никакой Крымской, никаких плацдармов, никаких бомб и ужасов».
Начальник генерального штаба люфтваффе генерал-полковник Г. Ешоннек был крайне удручен рассказом сына — лейтенанта, тяжело раненного в воздушном бою на Кубани. Сила советской авиации нарастала. 19 августа, когда близилась к завершению Курская битва, Ешоннек, кавалер Рыцарского креста, мощного сложения 44-летний генерал, покончил с собой в Восточной Пруссии.