На меня что-то накатило, я говорил и говорил. Вячеслав Иванович сначала вежливо кивал, потом изумленно поглядывал, потом осушил рюмку коньяка и взглянул на часы. Макс, вытаращив на меня глаза, слушал и, по всей видимости, балдел от потока моего красноречия. Наконец, я попросил их быстро выйти из моего кабинета, вышел сам, и в это время прямо на те кресла, где мы сидели, рухнул огромный кусок потолка.
Я был на грани обморока. Совершенно не знал, что мне предпринять. Мне хотелось, наконец, избавиться от всего этого.
Придуманная мною и подтвержденная Вячеславом стратегия была, вероятно, единственной. Но так хотелось опустить руки, не предпринимать ничего самому, довериться чьему-то авторитету, заплатить деньги... Это была слабость, кратковременная и липкая, как душивший меня страх. Тем не менее, я повернулся к секретарю, которая от ужаса с ногами забралась на стол, и сказал:
- Займитесь получением страховки еще и по этому поводу. Где мой водитель?
- Я здесь, шеф.
- Едем в гости к Вячеславу Ивановичу. Сейчас он скажет адрес.
Я даже не удосужился спросить, насколько это удобно, я просто действовал, и в моих действиях, вероятно, была какая-то логика.
Физик-оккультист слегка опешил, но решил, что лучше не спорить и вышел на улицу.
Мы с Максом двинулись за ним. Усевшись в машину, я слегка расслабился, приказал ехать как можно быстрее, а у дома Оли попросил остановить и вышел.
Ни Вячеслав Иванович, ни Макс не сказали мне ни одного слова.
Кажется, они опомнились только когда машина уже тронулась.
Оля встретила меня в простом халате: голова мокрая, ноги оставляют мокрые следы. Я вытащил ее из ванной.
- Прости, что рановато. Просто ехал мимо, - сказал я, протягивая автоматически купленные по дороге цветы, вино и конфеты.
- Проходи, я сейчас.
Она ослепительно улыбнулась, запахнула распахнувшийся халат и скрылась за дверью ванной комнаты. Я прошел в квартиру. Ни души, кроме нас. Я искренне надеялся, что эта квартира осталась незамеченной моими преследователями из темпоральной реальности. Но вечно скрываться было невозможно, надо было что-то предпринимать. Может, заняться спиритическими сеансами? Я увидел у Оли на полке Папюса, Кастанеду, Блаватскую. Ничего себе увлечения... А на журнальном столике лежало зеркало, закапанное воском. Тоже интересно. Похоже, в этом доме накануне занимались гаданием и ворожбой. За окном утихал пыльный городской вечер, шумели тополя, щебетали птицы. Я сел на тахту, полистал модный журнал. Была успокаивающая тишина.
Она появилась, благоухая ванными ароматами, свежая, помолодевшая...
- Я звонила, чтобы попросить тебя о помощи, но помощь пришла с совершенно неожиданной стороны, поэтому нам остается только попробовать принесенные тобой подарки. - сказала она, улыбаясь. - Прости, что я в халате, но ты и правда пришел слишком рано, я даже не успела привести себя в порядок.
- У меня на работе обвалился потолок, поэтому рабочий день закончился рано, - сказал я.
Она засмеялась.
- А ты увлекаешься оккультными науками?
- Да, увлекаюсь. И вообще, я ведьма и летаю по ночам. И могу предсказывать будущее.
- Предскажи мне хотя бы сегодняшний вечер.
- Ты проведешь его со мной.
Она достала складной нож со штопором и протянула его мне вместе с бутылкой.
Неожиданно для себя я оказался в странном состоянии сознания.
Я увидел зыбкий, расплывчатый мир, свою бабушку с веретеном, которая ткала долгую-долгую нить, проходящую через мое сердце. Она обернулась и улыбнулась мне:
-Здравствуй, внучок. Теперь все зависит только от тебя.
Я увидел труп Константина, проплывающий мимо нас куда-то назад. "Это настоящий Костя", - подумалось мне. И тут двойник, подкравшийся неизвестно откуда, протянул к бабушкиному горлу свои костлявые руки. Недолго думая, я метнул находящийся в моей руке нож в противника. Клинок воткнулся в горло, двойник захрипел, обернулся ко мне, и безмерное удивление застыло в его перекошенных от ужаса глазах. Потом белая туманная масса отклеилась от его тела и поплыла назад, а тело бесследно растворилось за спиной моей бабушки. Она продолжала прясть свою бесконечную нить и что-то тихо-тихо напевала. Кажется, колыбельную, которую я давным-давно позабыл.
Я очнулся от того, что Оля била меня по щекам.
- Что с тобой? Эй! Очнись! Куда ты дел нож со штопором?! Ты случайно не сел на него?
Я поднялся с тахты. Мир казался новым. Глубокое внутреннее чувство подсказывало мне, что опасноть миновала: можно радоваться жизни и не опасаться, что она вот-вот прервется.
Хотя нить, проходщая через сердце, не может быть бесконечной.
Я отодвинул от себя Ольгу, полной грудью вдохнул воздух и ударив по дну бутылки, каким-то непостижимым образом выбил из нее пробку. А потом наступили сумерки и при свете свечей мы целовали друг друга в глаза, щеки и губы, и почему-то оба плакали. В мире, казалось, не было ничего, кроме стен, на которых танцевали вечный танец наши тени.