Генерал от инфантерии Герман Рейнике при помощи падежных людей прочесывал в это время первый и второй этажи здания. Это был и его звездный час, и он преисполнился решимостью использовать его, а потому торопился превратить дом на Бендлерштрассе в следственную тюрьму.
— Рейнике приказал арестовывать каждого, кто покажется подозрительным, — сообщил Скорцени, забыв упомянуть, что в своей чересчур интенсивной деятельности генерал старался обходиться лишь стандартными словами: «Господа, вы арестованы, приговор вам вынесет сам фюрер!»
— И все-таки это слишком просто, — вновь усомнился шеф главного управления имперской безопасности. — Не может это так быстро закончиться! Здесь были люди, которые решились убить Гитлера. Где же они теперь?
— Снова стали образцовыми верноподданными.
— Будем надеяться, что вы, Скорцени, не заблуждаетесь. — Кабинет, по которому прохаживался Кальтенбруннер, казался ему тесным, хотя на самом деле был довольно просторен. — Покушение было направлено против фюрера, против главы государства, и подготовили его офицеры высокого ранга. Такого история Германии еще не знала.
Пономарь кирки святого Матфея с колокольней, похожей на башню готического замка, которую видел из окон своего кабинета полковник фон Штауффенберг, был человеком порядочным и добрым. Когда среди ночи раздался стук в дверь, он встал, надел штаны и, зевая, пошел отворять дверь.
Перед ним стоял фельдфебель. На пономаря он произвел впечатление человека степенного, рассудительного, как сам пономарь, давно научившийся принимать все как есть. Только пономарю помогал познать эту науку бог, а фельдфебелю — его ретивые начальники.
— Надо вырыть могилу, — сказал фельдфебель, — и довольно большую. Я привез уже пять трупов, а рассчитывать следует на тридцать…
Пономарь не отважился спрашивать о чем-либо. Он лишь кивнул в знак согласия, поддернул штаны и зашагал за фельдфебелем. Перед киркой он увидел нескольких солдат и грузовик. Трупы были сложены у каменной стены кладбища.
— Ну, начнем! — сказал фельдфебель, поплевал на ладони, взял лопату и с силой вонзил ее в песок. — Давай, ребята! — подбодрил он солдат.
Пономарь удалился, охваченный беспокойством. Ему не нравилось это ночное погребение, и нести за него ответственность он не собирался, а потому сразу же позвонил в ближайший полицейский участок.
Вскоре прибыли двое полицейских и с ними вахмистр. Они зажгли факелы и в их свете разглядели трупы генерала, двух полковников, обер-лейтенанта и какого-то гражданского.
— Вот это да! — удивленно воскликнул один из полицейских.
— Эй вы, люди! — закричал с негодованием уже потный фельдфебель. — Нечего вам глазеть попусту. Беритесь-ка лучше за лопаты. То, что здесь происходит, дело секретное, о нем никто ничего не должен знать. Это приказ фюрера! Ну, в чем дело?
Полицейские воткнули факелы в землю, похватали в руки лопаты и энергично ими заработали. В свете пламени их лица казались напряженными, а трупы походили на какие-то бесформенные бугры.
— Где капитан? — спросил штурмбанфюрер Майер, налетев на Константина фон Бракведе.
Лейтенант стоял в одиночестве в кабинете своего брата и смотрел в окно. Он казался бледным — видимо, очень нервничал — и никак не отреагировал на появление штурмбанфюрера. И тогда Майер со скрытой надеждой спросил:
— Вы что, больны? — Он схватил Константина за руку и слегка потряс ее: — Или вы дрейфите? Отвечайте же!
— Я не знаю, где мой брат, — произнес Константин, только чтобы отделаться от Майера, — и не желаю этого знать.
— Ну-ну, дорогой, к чему такие разговоры? Не пытайтесь уйти в кусты, любезный. Я должен немедленно поговорить с капитаном.
Лейтенант шагнул вперед, и яркий свет упал на его напряженное лицо. Оно показалось Майеру мертвенно-бледным, а волосы Константина — пепельно-серыми.
— Вы что, намерены арестовать моего брата? — через силу проговорил лейтенант.
— Почему вы так считаете? — воскликнул Майер. — Не надо делать поспешных выводов. Или вы знаете наверняка, что он замешан в этом грязном деле?
— Мне ничего не известно, — беспомощно промолвил Константин фон Бракведе и почти в отчаянии поднял руки: — Не знаю даже, что и думать!
Штурмбанфюрер вздохнул с облегчением:
— Лучше, если вы сейчас вообще ни о чем не будете думать. Ждите развития событий. Это вы можете делать со спокойной совестью, ибо вовремя передали группе Герберта мои приказы и советы, что является немалой заслугой.