— Мы знаем, — поспешил заверить Фогльброннер. — И это вызывает уважение к вам, в первую очередь у меня.
— А у Майера нет? — спросил Бракведе, дружески улыбаясь.
— И у него тоже. — Лицо примерного гимназиста изобразило почтительную преданность. — Но Майер шеф отдела по наблюдению за вермахтом и в качестве такового обязан добиваться хоть каких-нибудь результатов и докладывать о них начальству. Строго между нами: это нелегко ему дается.
— Ну что ж, может быть, я сумею ему помочь, — весело заметил капитан. — Я всегда за сотрудничество, если оно приносит взаимную выгоду.
— Я имел честь близко знать отца вашего друга фон Хаммерштейна, — подчеркнуто официально сказал генерал Ольбрихт, сделав едва заметный поклон. — Господин генерал-полковник был во всех отношениях замечательный человек и необыкновенный солдат.
Обер-лейтенант прищурил умные глаза и сказал:
— Отца моего друга называли красным генералом. Он находил общий язык с профсоюзами и был противником реставрации режима германских националистов.
Речь шла о бароне Курте фон Хаммерштейне, который с 1930 по 1934 год занимал пост командующего сухопутными войсками. Сын генерала, армейский офицер, проходил службу в действующей армии, а затем был откомандирован на Бендлерштрассе.
В кабинете присутствовали и два полковника. Один — Клаус фон Штауффенберг, энергичный, с острым, испытующим взглядом, другой — Мерц фон Квирнгейм, осторожный и сдержанный.
Генерал Ольбрихт, элегантный, непринужденный в обращении, когда хотел, мог быть исключительно приветливым.
— Барона фон Хаммерштейна считали очень хладнокровным человеком, — сказал генерал, фиксируя в памяти каждое изменение в лице молодого офицера. — Рейхсканцлер Брюнинг считал генерал-полковника единственным человеком, способным устранить Гитлера.
— Очевидно, он был прав, — откровенно ответил молодой офицер: он начал догадываться, чего от него хотят. — Я его хорошо помню: он относился ко мне как отец. Еще в тысяча девятьсот тридцать третьем году он предложил рейхспрезиденту фон Гинденбургу арестовать Гитлера и его подручных.
— Это мне известно… — Ольбрихт подбодрил молодого офицера улыбкой: — К сожалению, Гинденбург наложил запрет на предложенную акцию, Старик слепо верил в конституцию и, видимо, полагал, что и Гитлер будет ее соблюдать неукоснительно.
В беседу вступил полковник Мерц фон Квирнгейм:
— Генерал-полковник Курт фон Хаммерштейн-Экворд в начале войны был назначен командующим армией на Западе. Вот он и решил арестовать Гитлера, когда тот прибудет к нему с инспекцией.
— Но Гитлер так и не приехал, — вмешался фон Штауффенберг. — У него, как у крысы, исключительно развит нюх на опасность, поэтому чертовски трудно выманить его из норы, в которой он скрывается. Однако когда-нибудь нам это все-таки удастся, и думаю, что скоро. — И он с обезоруживающей откровенностью спросил: — Хотите принять участие в нашем деле?
— Да, — так же откровенно ответил офицер.
— И выполните любой приказ?
— Все, что потребуется.
— А если, предположим, я вам прикажу арестовать вашего командующего генерал-полковника Фромма, что тогда?
— Я арестую его.
То, что фон Бракведе увидел в собственной квартире, не сулило ничего хорошего. Его ждали брат и Майер, причем с совершенно невозмутимым видом, А капитан хорошо знал, какой это лицедей. Он так мастерски притворялся, изображая доброжелательность, что даже арестованные, которых ожидала смертная казнь, считали его более человечным по сравнению с другими гестаповцами.
— Вот и ты наконец! — вскричал Константин фон Бракведе. — А мы ждем тебя…
Майер широко развел руки, нарочито изображая радость:
— Ожидая вас, мы с вашим братом очень интересно побеседовали.
— Значит, вы уже пытались что-то из него выжать. — Капитан старался показать, что это его развеселило. — И конечно, совершенно напрасно, бессмысленно затратили усилия; этот юноша — образец арийского героя и неисправимого идеалиста. Но в данный момент ему нужно срочно принять душ. А ну-ка, дорогой, исчезни с наших глаз.
Константин покорно кивнул: он привык во всем слушаться старшего брата.
Майер благожелательно посмотрел вслед лейтенанту:
— Отличный парень! Такой приятный и откровенный… Я успел влюбиться в него.
— Оставьте мальчика в покое! — приказным тоном произнес капитан фон Бракведе. — На него еще распространяется закон об охране окружающей среды. Но если вы опять захотите побраконьерствовать в угодьях вермахта, вам лучше иметь дело со мной.